Изучением научного познания в современной философии занимается …

эпистемология
Функция философии,

требующих изменения познавательного аппарата частных наук,

называется…

методологической
К характерным особенностям научной картины мира относится …

систематизация объективных знаний о мире
Основоположником учения об атомном строении материи является…

Демокрит
Во взглядах на природу в эпоху Возрождения утверждается …

пантеизм
Теорию естественного права разработал…

Джон Локк
Универсальным началом философской системы И. Фихте является кантовский принцип …

автономии воли

Описание явлений в качестве основной цели философского познания признает…

феноменология
Г.В. Плеханов является представителем …

марксизма

Предметом философии является(-ются)…

всеобщее в системе «мир – человек»
Античным философом, поставившим первым онтологический вопрос «Что есть все?» считают …

Ядром детерминизма признается положение о существовании …

причинности
Характерным свойством времени является …

необратимость
Учение о причинно-следственных связях называется …

детерминизмом
Создателем классического психоанализа является …

З. Фрейд
Непосредственное постижение целостности объекта выступает как …

понимание
Познавательной способностью человека, выражающей абсолютные, всеобщие закономерности действительности, является …

разум
Теория «двух истин» получила распространение в

эпоху позднего средневековья
Древнейшей формой постижения реальности человеком является…

миф
Начальным шагом научного исследования является…

формулирование проблемы
Первый европейский университет был открыт в …

Болонье
Тезис «Наука – чума ХХ века» характеризует смысл позиции…

антисциентизма
Характерным отличием философского подхода к изучению человека от естественнонаучного является…

осмысление сущности человека в единстве его биологических, социальных и духовных проявлений
Принципами разрешения антиномии индивидуального и общественного в человеке могут быть универсализм, коллективизм и …

индивидуализм
Культура определенной социальной группы, отличающаяся системой ценностей,

традиций, обычаев, правил поведения, особенностями речи, называется …

субкультурой
Религия видит смысл жизни …

за пределами самой жизни
Впервые термин «гражданское общество» в философии употребил…

Аристотель

Понятие «культурно-исторический тип» впервые сформулировал…

Н.Я. Данилевский
Представителем стадиальной теории развития общества является…

А. Тоффлер
Характерной чертой современного этапа развития человечества является …

неравномерность развития отдельных стран и народов
Назовите раздел философского знания, возникший позже всех остальных.

философия техники
Мировоззренческая функция философии …

способствует формированию целостного представления о мире
Для христианской картины мира характерно …

высоко оценивать назначение человека
Автором слов «Человек есть мера всех вещей» является …

Протагор
Основное отличие позиции реализма от номинализма заключалось в том, что…

реалисты признавали самостоятельное существование общих свойств, а номиналисты нет

Представителем эмпиризма в философии Нового времени являлся…

Фрэнсис Бэкон
Основателем критического, или «трансцендентального», идеализма в немецкой классической философии является …

И. Кант
Понятие «существование» является центральным понятием философского направления …

экзистенциализм
К наиболее ярким представителям российского консерватизма относится …

Н. Данилевский
Древнегреческий философ, разработавший идею атомарного вещества, – …

Демокрит
Естественнонаучное обоснование единства материи, движения, пространства и времени дано в теории…

деизм - дух творит материю и предшествует ей

Диалектика - опора на естествознание

Развитие-необратимое помтупат. изменение предметов

аксиологический аспект - избирательность

Скептицизм - сомнение в возможности познания мира

Умозаключения - дедуктивные и индуктивные

догматизм - абсолютная истина

феноменология - описание явлений в качестве основной цели философского познания

дуализм - признание равноправности и несводимости друг к другу двух осн. начал универсума

научного познания, согласно Бэкону, должны лежать индукция и эксперимент.

Экзистенциализм- философия существования - направление в философии XX века, акцентирующее своё внимание на уникальности иррационального бытия человека

метод исследования - получение достоверного знания

Детерминизм - философское учение об объективной закономерной взаимосвязи и взаимообусловленности явлений материального и духовного мира.

Феноменология - направление в философии XX века, определявшее свою задачу как беспредпосылочное описание опыта познающего сознания и выделение в нем сущностных черт.

антисциентизм - "Наука чума 20 века"

экзистенция-теория о существовании

Солипсизм - радикальная философская позиция, характеризующаяся признанием собственного индивидуального сознания в качестве единственно-несомненной реальности и отрицанием объективной реальности окружающего мира

агностицизм-невозможность познания мира

Прагматизм - философское течение, базирующееся на практике как критерии истины и смысловой значимости

один из признаков МАССОВОЙ КУЛЬТУРЫ- коммерческий характер

специфическая особ-ть философии - объединение научно-теор. и духовно практич способа жизнедеят-ти

природа и сущность ч-ка предмет изучения- АНТРОПОЛОГИИ

прогностическая ф-ция фил-фии- ПРЕДСКАЗЫВАТЬ БУДУЩЕЕ

этический идеал стоиков- мудрец, достигший АПАТИИ

божественное начало- ТВОРЧЕСТВО

самоорганизация как факттор раз-тия общ-ной сис-мы - синергетика

диал. матер-зм- осн критерий истины- практика

объектом познания в диал-ком мат-зме - фрагмент объективной или субъект. реальности

в гноссеологии "истина" - наука, донаучное знание (знание, обусловл-ное св-вами объекта)

научная теория оперирует- идеализированными объектами

герменевтика - сощность ч-ка как преимущественно словесную понимает

сострадание - согласно иррационализму слияние индив-го Я и мира

культура - в шир. смысле - преобразовательная дея -ть

персонализм - личность в кач-ве высшей ценности

трансцендирующий хар-р философии - возм-ть выйти за пределы чел-кого познания

экзистенциализм - понятие "существование"

понятие - форма мышления, выделяющая и фиксирующая общие, существенные свойства и отношения предметов

теория "двух истин" - эпоха позднего средневековья

эпистемология - общие закономерности и тенденции научного познания

техницизм - стремление любые проблемы разрешать по образцу алгоритмов технического знания

социализация - процесс усвоения ч-ком определенной сис-мы знаний, норм и ценностей

аскетизм - подавление чувств-ой природы, отказ от удовольствий с целью высвобождения внутр энергии
демокрит - атомизм основал

Фома Аквинский - учение о гармонии веры и разума

патристик-августин аврелий

Л. Фейербах - источник религии - ограниченность ч-ка

Герцен - представитель западничества

Гегель - первое учение о развитии

Фил-ф нач.19 в. - традиция соотносительного определения бытия и небытия

Превращение диалектики в науку

маркс карл-диалектический материализм - осн критерий истины- практика

Проблемы эк-кой жизни

бытие по Пармениду-это ОХУЕННО

гуссерль-основоположник феноменологии

Поппер - концепция роста знания

гераклит-

философия общего дела- федоров

Общей для философии и религии функцией является…Экзистенциальная
Характерной особенностью картины мира, предложенной И. Ньютоном, является то, что …мир состоит из атомов, связанных законом тяготения

Философом, признающим число как первосущее, был…Пифагор
«Ангельским доктором» называют средневекового мыслителя…Фому Аквинского

Смысл понятия «деизм» заключается в представлении о том, что дух творит материю и предшествует ей

Основателем критического, или «трансцендентального», идеализма в немецкой классической философии является кант

Одной из главных особенностей русской философии является…нравственно-религиозный характер

И объективный идеализм, и материализм исходят из того, что…

мир существует вне и независимо от человеческого сознания

Естественнонаучное обоснование единства материи, движения, пространства и времени дано в теории…относительности

Философское течение, определяющее движение как изменение вообще, называется …диалектическом материализмом

Философом, внесшим огромный вклад в превращение диалектики в науку, является гегель

Способность сознания проявлять активную, избирательную устремленность к объектам называется…интенциональность

С позиции объективного идеализма Платона, сущностью познания является …припоминание душой идей

Познавательной способностью человека, выражающей абсолютные, всеобщие закономерности действительности, является …разум

С позиции прагматизма истиной является(-ются)… полезность, эффективность знания

В эпоху ____________ возникает образ классической науки. Нового времени
Научная теория оперирует ____________ объектами идеализированными

Характерным отличием философского подхода к изучению человека от естественнонаучного является… осмысление сущности человека в единстве его биологических, социальных и духовных проявлений

Неповторимость, уникальность человека обозначается понятием … индивидуальность

Одним из признаков массовой культуры является …коммерческий характер
С точки зрения философии, смысл жизни заключается в наличии у человека… ценностей, которые человек реализует в поступках
К общим признакам гражданского общества относится универсальное правовое государство

По мнению Карла Ясперса, выдающейся личностью является…тот, кто чувствует ответственность за свободу других

Философами, рассматривающими понятие «ноосферы», являются В.И. Вернадский, П. Тейяр де Шарден

Е.В. Печенкова

Реферат к кандидатскому минимуму по философии. Москва, 2002.

Введение

Что есть время? Этот вопрос, вошедший в учебники и даже анекдоты как образец подлинно философского, метафизического вопроса, занимает умы философов и естествоиспытателей уже более двух тысяч лет. Вопрос о природе времени и, прежде всего, вопрос об объективности времени, его существовании независимо от человеческого сознания на протяжении этих веков решался по-разному. Различные философские концепции времени сменяли друг друга, однако в ХХ веке интерес к категории времени резко возрос уже не в философии, а в науке. Прежде всего, вдохновленные философией позитивизма, ученые связали свои надежды на понимание природы времени с успехами физики. Развитие философской категории времени сменилось, а зачастую и подменилось развитием категории специально-научной, физической. Дифференциация знания привела к увеличению количества контекстов для понятия времени, и вслед за «физическим временем» началась разработка других естественнонаучных категорий времени, например, времени геологического и биологического. Но именно это, казалось бы, активное развитие категории времени привело к потере ее исходного философского содержания и методологической ценности. Хотя предостережение о «неправомерности сведения философской категории времени к естественнонаучным» встречается еще у И. Канта, оно не было услышано, и ответ на вопрос «что такое время» был сведен к набору эмпирических данных разных отраслей науки, за которыми только угадываются многочисленные, часто взаимоисключающие и неотрефлексированные философские позиции получивших эти данные исследователей (за подтверждением, к сожалению, можно обращаться в любой сборник работ, посвященных проблематике времени, например, «Проблемы пространства и времени в современном естествознании», СПб, 1991). Подобная ситуация характеризует положение не только в таких развитых и относительно долго существующих науках, как физика и химия, но и в науках совсем молодых, таких, как когнитивная наука.

Целью данной работы является аналитический обзор философских представлений и концепций времени, а также метафор времени, стоящих за исследованиями времени в когнитивной науке. Хотя в задачи настоящего обзора не входит рассмотрение конкретных исследований, посвященных роли времени в человеческом познании, мы будем использовать отдельные научные работы в качестве примеров реализации тех или иных идей и методологических принципов.

Когнитивная наука – это сравнительно молодое научное течение, ставящее своей целью осуществить синтетический, междисциплинарный подход к познанию. Когнитивная наука объединяет философию сознания и методологию науки, когнитивную психологию, когнитивную антропологию, нейронауку, компьютерную науку (исследования в области искусственного интеллекта) и лингвистику. Знание о познании – фактически, определение гносеологии, поэтому историк науки Х. Гарднер в качестве одной из базовых характеристик когнитивной науки выделяет «укорененность в классических философских проблемах»: «исследователи, работающие в рамках когнитивной науки, вне зависимости от того, сознают они это или же нет, бьются над проблемами, поднятыми впервые философами много десятилетий и даже столетий назад» . Но, хотя основная задача, стоящая перед учеными этого направления – познание средств собственного познания, и рефлексия исследующего мышления, методологических и мировоззренческих основ исследования с самого начала должна была стать неотъемлемой частью любой работы, поток новых гипотез и методик постоянно опережает продвижение в их осмыслении. Что же касается категории времени, то мы можем выделить следующие аспекты времени как объекта когнитивной науки: биологическое время, психологическое время (психологическая временная перспектива и восприятие времени – психологическое настоящее), время протекания психических процессов, время как объект человеческого познания (совершаемый ради действия во времени). Вне зависимости от того, какую позицию мы занимаем по вопросу о соотношении сознания и материи, сама его постановка подразумевает некоторую специфику содержания, вкладываемого в категорию психологического времени по сравнению с категориями «материальных» времен (физического, биологического и т.д.), собственные закономерности протекания психологического времени. Эта специфика психологического времени как объекта изучения создает для когнитивной науки дополнительные методологические сложности, которые можно сформулировать в виде следующих вопросов:

• Что человек может знать о времени?
• Какова специфика психологического времени? Каково соотношение психологического времени со временем онтологическим и физическим?

На наш взгляд, некорректность ряда проводимых исследований и наибольшие трудности возникают из-за неразличения трех указанных аспектов времени (онтологического, физического и психологического; на проблему смешения этих трех аспектов времени указывает, например, С.А. Аскольдов). Так, в первом вопросе может подразумеваться как время объективное, так и время субъективное, и тем самым ответ на первый вопрос будет задан ответом на второй. Поэтому в данной работе мы преимущественно сосредоточимся на последнем вопросе, хотя проблематике знаний о времени посвящено в настоящий момент огромное количество литературы, прежде всего в области неклассической логики и философии языка, а также лингвистики (напр.,).

Итак, для понимания философских концепций времени, задействованных в современной когнитивной науке, необходимо проследить историческое развитие категории времени в философии, и, в особенности, становление понятия «психологического времени». Однако, совершая этот краткий историко-философский экскурс, мы остановимся лишь на тех авторах и концепциях, влияние которых, с нашей точки зрения, прослеживаются в интересующей нас области исследований. Так, например, мы не будем останавливаться на концепции темпоральности М. Хайдеггера, поскольку эта концепция не была, как нам кажется, усвоена когнитивной наукой, а также на позиции позитивистов, зачастую подменявших философскую категорию времени физической. Затем мы рассмотрим, как именно философия времени воплотилась в современной экспериментальной когнитивной науке.

Развитие категории времени в философии

Вопрос об объективном или субъективном статусе времени;

С точки зрения связи проблемы времени и проблемы сознания в докантовской философии можно выделить две тенденции: субстантивирующую, рассматривающую время как некий данный человеку предмет познания, и рассмотрение проблемы времени в контексте проблемы сознания. Первое направление ставило перед собой следующие вопросы:

Вопрос о статусе времени в структуре Вселенной: субстанциональной концепции абсолютного времени (время – особая субстанция, не зависящая от тел и событий; время – «мера измерения») противостоит реляционная концепция, согласно которой время представляет собой некоторое отношение событий (время – «мера изменения») .

Вопрос о бытии событий и становлении. Согласно статической концепции времени, бытие событий неизменно, все события – прошлые, настоящие и будущие – обладают равным онтологическим статусом, а становление, переход событий из будущего в прошлое и настоящее зависит только от сознания, переживающего возникновение и исчезновение предметов и явлений. Динамическая концепция предполагает становление реально существующим; существуют только события настоящего времени, а события прошлого и будущего не существуют (существуют, соответственно, только их следы и предпосылки).

Вопросы об обратимости времени; о размерности времени; об однородности времени.

Вопрос о дискретности/непрерывности времени, существовании минимальной длительности или бесконечной делимости момента времени.

Для второго направления главным был

Вопрос об источнике познания времени – априорном или апостериорном (эмпирическом).

Перечисленные проблемы, характеризующие первое течение мысли, были подняты уже в философии Античности. Так, примером статической концепции времени может служить одна из первых онтологических концепций, созданная древнегреческим философом Парменидом, различавшим неизменный «мир истины», реальность, и «мир мнения», в котором происходят изменения благодаря человеческому сознанию. В качестве аргументов в пользу этой точки зрения сформулировал свои знаменитые апории Зенон Элейский (наиболее известная апория – «Ахилл и черепаха»). Спор между сторонниками идеи бесконечной делимости времени и идеи квантов («атомов», мельчайших неделимых единиц) времени продолжили стоики и Стратон. Но первым философом, систематически разработавшим категорию времени, традиционно считается Аристотель . Основа его концепции (наиболее последовательно изложенной в IV книге «Физики») задается связями понятия времени с понятиями существования и движения. Время определяется как «число движения по отношению к предыдущему и последующему» . Вопрос о существовании времени, согласно Аристотелю, парадоксален, поскольку прошлого уже нет, будущее еще не наступило, а «теперь» является не частью времени, а скорее границей между прошлым и будущим, которая, с одной стороны, соединяет прошлое с будущим, а с другой разделяет их. Все временные характеристики относятся именно к этому моменту «теперь» - неделимому и не длящемуся осознанному моменту настоящего. Следовательно, «время или совсем не существует, или едва [существует]» . Таким образом, концепцию Аристотеля можно охарактеризовать как реляционную (время задано через последовательность событий, связь предыдущего и последующего) и динамическую (поскольку прошлые и будущие события не существуют, а происходит непрерывное становление) .

Важно отметить, что, хотя Аристотель и подчеркивает, что время неотделимо от движения, изменения (движение и изменение понимаются в «Физике» как синонимы), он ни в коем случае не отождествляет их. Время есть мера движения, а единицей времени может быть мера какого-то конкретного движения. В качестве такой единицы Аристотель предлагает использовать меру наиболее совершенного движения - кругового равномерного. Он также описывает топологические свойства времени: оно едино, непрерывно, бесконечно делимо, однородно («время же равномерно везде и при всем»), не делится на виды и не может идти с разной скоростью.

Весьма важным для нас является также то, что «теперь» - не просто некоторая точка настоящего на оси времени, а момент осознанного настоящего. Время в строгом смысле слова не существует в отсутствие души, поскольку время есть число, а именно душа – единственный орган, осуществляющий счисление. Однако движение возможно и в отсутствие души, поэтому некоторое упорядочение событий, движения, потенциально выступающее как время, имеет место и в отсутствие души. «Порядок «прежде-после» превращается во временной при его осознании человеком» . Таким образом, у Аристотеля мы находим зарождающуюся концепцию психологического времени, которое, однако, не отождествляется с временем онтологическим. Аристотель не только фактически вводит понятие психологической временной перспективы (цепочка прошлое-настоящее-будущее, память-восприятие-воображение), но и делает несколько ценных замечаний о восприятии времени, прежде всего о том, что восприятие времени существенно определяется возможностью восприятия движения, причем не только внешнего, но и того движения, которое «происходит в душе»: «когда мы ощущаем «теперь» как единое, а не как предыдущее и последующее в движении или как тождество чего-то предыдущего и последующего, тогда нам не кажется, что прошло сколько-нибудь времени, так как не было и движения» . Однако, поскольку Аристотель стремился разработать общенаучную в нашем понимании категорию времени, противопоставления физического и субъективного времени он не проводит.

Такое противопоставление материального, физического, и нематериального (относящегося к миру не человеческой, а божественной субъективности) измерений бесконечности совершает Плотину . Это различение основывается на бытовавшем в античной традиции различении двух пониманий времени – «Хронос» и «Эон» . Хронос цикличен, выражает действия тел и смену событий, неравномерен, тогда как Эон – это чистая бестелесная форма времени, прямая линия, устремленная в будущее, место бестелесных событий. Хотя идея Хроноса скорее соотносится с реляционными концепциями времени, а Эона – с субстанциональными, для нас представляет особый интерес во-первых, идея возможной цикличности времени, а во-вторых – пример успешного сосуществования двух совершенно различных концепций времени.

Как «парадокс Аристотеля», так и идея Вечности, связанной с высшим разумом, божеством, были воскрешены в средневековой Европе в рамках религиозной христианской философии, патристики и схоластики. Значительный вклад в этот процесс осмысления христианского мироощущения в контексте классической античной философии внес один из отцов церкви Аврелий Августин (354-430 гг. н.э.). Философия Августина может быть охарактеризована как христианский неоплатонизм: для него, как и для Платона, существуют два мира – идей (в Боге) и вещей (в пространстве и времени как результат вополщения идеи в материю). Центральное для неоплатонистической концепции провозглашение превосходства человеческой души над телом, ее близости Богу, проходит через все творчество Августина, в том числе и через его рассуждения о времени, содержащиеся главным образом в его основном труде «Исповедь» (главы 10 – 30 книги XI). Однако именно при обсуждении времени Августин опирается в значительной степени и на труды Аристотеля.

При помощи понятия времени Августин пытается осуществить теодицею. Бездействие Бога объясняется тем, что Бог существует в Вечности, т.е. в вечном настоящем, вне времени и становления, в то время как люди живут в мире времени, сотворенного Богом. Используя современную терминологию, можно сказать, что для существования Бога принимается статическая концепция времени, а для существования человека – динамическая. Во фрагментах «Исповеди» закладывается основа концепции времени, получившей впоследствии название реляционной, причем в обоих ее вариантах – психологической концепции времени и объективной реляционной концепции времени.

С одной стороны, обсуждая вопрос о «начале времен», сотворении мира, Августин утверждает существование времени и в мире вещей: время есть отношение порядка между вещами, выражающееся в их следовании друг за другом через момент настоящего. Время представлено совокупностью событий, первое из которых – сотворение мира, последнее – страшный суд. Время связано с движением, но не совпадает ни с ним, ни с движущимся. Вопрос о том, что было до начала мира, оказывается бессмысленным ввиду некорректности применения понятия “до” к понятию “начало мира”. Таким образом, существующим в мире вещей оказывается только настоящее.

С другой стороны, рассматривая парадокс Аристотеля (будущего ещё нет, прошлого уже нет, а настоящее представляет собой бесконечно краткое мгновение между прошлым и будущим, не обладающее никакой длительностью), Августин приходит к выводу, что прошлое и будущее всё же существуют, но существуют они только для души, в сознании человека, и пишет, что в собственном смысле надо было бы вести речь о трех временах: настоящее прошлого, настоящее настоящего, настоящее будущего. Этим трем модусам существования времени соответствуют три модуса сознания: ожидание (настоящее будущего), созерцание или интуиция (настоящее настоящего) и воспоминание (настоящее прошлого). Ожидание рассматривается как своего рода аналог памяти: все люди так или иначе помнят прошлое, но встречаются иногда и люди, которым удается удачно предсказывать будущие события, они как бы “помнят” будущее.

Таким образом, обе концепции, и объективная, и субъективная, являются реляционными, поскольку за меру времени принимается мера изменчивости (смены событий, следующих друг за другом, моментов в сознании человека), а не мера длительности: «Творения эти находятся в постоянной видоизменяемости, так что изменяемость эта даёт себя чувствовать в мире изменением времён, которые мы наблюдаем и исчисляем; ибо от этой видоизменяемости, которой подлежит всё сотворённое, происходят самые времена, когда вещи в своих видах и образах постоянно изменяются и разнообразятся…» .

Итак, Августин Блаженный отвечает на второй из исходных вопросов нашего исследования, предлагая психологическую трактовку онтологического времени, но, в то же время, не смешивая время психологическое и физическое. Ответ, данный Августином на первый вопрос, различными исследователями трактуется неоднозначно. «…Что такое время? Пока никто меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но коль скоро хочу дать ответ об этом, я становлюсь совершенно в тупик» (там же, гл. 14). Одним исследователям в этом высказывании видится «прообраз концепции И. Канта» , рассматривавшего время как одну из интуиций сознания, в принципе не определимую понятийно, другим – прообраз призыва М. Хайдеггера изучать время через осмысление перехода собственных представлений о времени от житейских к научным.

Научные понятия времени входят в философию вместе с первыми продвижениями физики и связаны с такими именами, как Лейбниц и Ньютон. В натуральной философии Исаака Ньютона приобретают законченную форму понятия абсолютного пространства и времени. Его концепция включает в себя абсолютное пространство (бесконечную протяженность, служащую вместилищем всей материи) и абсолютное время (равномерную бесконечную длительность). Абсолютное время Ньютона – физическое, это реальное условие существования всех вещей. В то же время Готфрид Лейбниц , разрабатывавший философское учение о монадах и предустановленной гармонии, относит пространство и время не к реальностям, а к феноменам – явлениям, вытекающим из существования других реальностей, поскольку время представляет собой порядок последовательности тел, а пространство – порядок размещения тел. Кроме того, все времена – и прошлое, и настоящее, и будущее – присутствуют в перцепции монады. Т.о. созданная Лейбницем концепция времени относится к реляционным и стационарным. Помимо данной интерпретации физического времени Лейбниц высказывает еще несколько интересных соображений относительно времени психологического. Так, он решает в духе учения о предустановленной гармонии вопрос о том, как соотносятся между собой временная организация внутреннего мира личности и временная организация внешнего мира, каким образом согласованно действуют душа и тело; в обоих этих случаях синхрония выступает как темпоральный аспект предустановленной гармонии.

Помимо научной, Новое время принесло в философию времени и гносеологическую проблематику. До работ Иммануила Канта преобладала точка зрения об эмпирическом характере постижения времени. Так, Джон Локк рассматривал опыт в качестве источника познания времени точно так же, как и других идей. Длительное время была популярна соответствующая его взглядам эмпирическая теория восприятия времени, в пользу которой свидетельствовало отсутствие у человека специальных органов чувств, служащих для восприятия времени.

Иммануил Кант в «докритический» период своего творчества рассматривал категорию времени очень близко к пониманию И. Ньютона. В критический же период он разрабатывает теорию «субъективного времени»: время становится для него не самостоятельным предметом исследования, но средством человеческого познания, определяющим одновременно и его возможности, и ограничения. Переворот, совершенный Кантом в понимании познания, коснулся и этой категории. Итак, Кант рассматривал время и пространство как априорные формы чувственного созерцания, изначально присущие человеческому восприятию. Пространство – априорная форма внешнего чувства, время – априорная форма внутреннего чувства. Однако если «пространство как чистая форма всякого внешнего созерцания ограничено как априорное условие лишь внешними явлениями» , то время, поскольку оно определяет «отношение представлений в нашем внутреннем состоянии» (там же), а следовательно, косвенно и внешние явления, поскольку ничто не дано человеку вне познания. Время – общее условие возможности всех явлений, необходимое представление, лежащее в основе всех созерцаний.

Понятие «средство» характеризует время как форму априорного созерцания не случайно. Средство предполагает какую-то деятельность, и И. Кант подчеркивает, что познание, понимаемое как синтез, конструирование предмета, и есть деятельность. Эта деятельность протекает последовательно, и потому время выступает как способ такой деятельности. Поскольку время понимается как средство структурирования познания, оно выступает и как средство описания сознания. В.И. Молчанов отмечает, что «Кант рассматривает не проблему времени в контексте проблемы сознания, но проблему сознания в контексте проблемы времени» .

И. Кант неоднократно подчеркивает, что время имеет только эмпирическую, т.е. субъективную реальность. Оно не принадлежит к числу «вещей в себе», т.к. в противном случае не воспринималось бы чувствами. Однако, поскольку оно воспринимается, то время является свойством человеческого познания. Понятия движения и изменения также возможны только благодаря этой априорной форме познания.

Итак, при попытке ответить на вопросы относительно роли времени в познании, задаваемые нами от лица когнитивной науки, при помощи концепции И. Канта, остается лишь констатировать, что в рамках данной концепции мы вынуждены эти вопросы снять как некорректные: познание времени как специального объекта невозможно потому, что время не субстанциально, а само является формой человеческого познания, и кроме этой формы времени никакой другой формы времени не существует. С позиций естествознания представляется интересной позиция неокантианцев марбургской школы, трактовавших априорные формы познания как заданные особенностями физиологии органов чувств.

Еще одно новое понимание времени, оказавшее огромное влияние на последующее развитие категории времени в естественных науках, и прежде всего в биологии и психологии, было введено в рамках философии жизни Анри Бергсоном . А. Бергсон пришел к выводу об ограниченности геометрической модели времени, поскольку она не может адекватно отразить время протекания эволюционного процесса. В геометрической модели времени моменты времени равнозначны, внешни друг относительно друга, их можно сопоставить с ожерельем, состоящим из одинаковых бусин, в ряд нанизанных на нитку. Эта модель однородного времени адекватна задачам техники и физики, однако абсолютна непригодна для описания живого. Живое существует в другом времени, времени конкретного опыта. Если геометрическая модель времени описывает и объясняет время через пространство, как одно из измерений пространства, то опыт характеризуется длительностью. Жизнь сознания протекает в длительности, времени, представляющем собой непрерывное становление, изменение состояний: «если бы состояние души перестало изменяться, то длительность прекратила бы свое течение» . Физическое время представляет собой результат разлагающей деятельности интеллекта, в то время как живое время познается посредством интуиции – самодостаточной формой познания жизнью самой себя. Живое время сознания, или психологическое время, характеризуется:

Во-первых, постоянным изменением, однако это изменение именно постоянно, «длительность не является сменяющими друг друга моментами» (там же, стр. 10), «мы должны представить себе всякое изменение, всякое движение абсолютно неделимым» . Любой акт движения целостен и не может быть расчленен мысленно в силу того, что не является расчлененным в реальности. А поскольку психическое постоянно изменяется, то говорить о последовательных моментах психологического времени, или о сменяющих друг друга психических состояниях можно только в силу того, что внимание человека не в состоянии постоянно отмечать происходящие в нем изменения; когда изменения становятся столь значительны, что внимание отмечает их, мы говорим о смене психического состояния.

Во-вторых, психологическое время неоднородно, поскольку каждый последующий опыт включает в себя весь опыт предыдущий: «Мое состояние души, продвигаясь по дороге времени, постоянно набухает длительностью, которую оно подбирает: оно как бы лепит из самого себя снежный ком» . Отметим, что сходные идеи высказывал при описании своей метафоры потока сознания философ и психолог Уильям Джеймс, один из основателей научной психологии. А. Бергсон предлагает представить память человека, содержащую весь этот опыт, в виде конуса, основание которого неподвижно покоится в прошлом, в то время как вершина, изображающая образ тела в настоящий момент, будет непрестанно двигаться вперед, представляя собой «поперечный разрез через поток вселенского становления» . Эта метафора позволяет понять память как такую форму организации психологического времени, где прошлые моменты, представленные воспоминаниями, все до единого могут быть спроецированы в настоящее. Более того, для живого времени прошлое никуда не исчезает: «если прошлое растет беспрерывно, то оно и сохраняется бесконечно» .

Итак, с одной стороны, Бергсон разделяет время живое и время физическое. Что же касается познания времени, то единственный доступный для этого с его точки зрения метод – интуиция. Но, хотя согласно данной концепции, живое время, «чистая длительность», по сути закрыто от естествоиспытателей, появлению категорий биологического и психологического времени наука ХХ века обязана именно А. Бергсону и тому влиянию, которое он оказал на мышление множества ученых.

Гораздо меньшее влияние на естествоиспытателей, хотя не менее значительное – на психологов сознания оказала концепция Эдмунда Гуссерля , родоначальника феноменологии. По-видимому, на данный момент эта концепция является последним из пониманий времени, оказавших существенное влияние на когнитивную науку. Категория времени – одно из базовых понятий феноменологии и заслуживает отдельного исследования, поэтому мы затронем только наиболее общие положения феноменологической концепции времени.

Феноменология, предложенная Э. Гуссерлем как единственно возможный вариант развития философии в качестве подлинной науки – науки о феноменах (единствах сущности и явления), кладет в основу познания метод феноменологической редукции, первая ступень которой заключается в воздержании от веры в реальность объективного мира. Отказываясь от исследования сознания через что-либо, не являющееся сознанием, Гуссерль выделяет в качестве единственно возможного источника познания рефлексию. Каждый познаваемый феномен возникает через конституирование его в акте познания, и посредством выявления этой работы сознания, прояснения процесса конституирования. Понятие времени занимает особое место в феноменологии: оно может быть рассмотрено двояко – как предмет исследования, к которому должен быть применен тот же метод феноменологической редукции, и как сознавание времени. Сознание, основным свойством которого является интенциональность, для феноменолога не существует вне времени. Гуссерль подчеркивает априорность времени, в форму которого облекается любое познание; временная форма придаются каждому виду существующего. Роль времени в сознании заключается в том, что любая фиксация смысла может произойти, с одной стороны, только через первичные временные различия, а с другой стороны – через приостановку потока сознания.

Э. Гуссерль не отрицает существования объективного времени, но это объективность в ином смысле. Объективное время, так же, как и объективное пространство, трансцендентны, но не в том смысле, в каком трансцендентны вещи в себе, а как феномены (т.е. оно может осознаваться как внешнее по отношению к сознанию). Объективное время рассматривается как проблема возникновения представления о временном объекте – тождественном, но постоянно изменяющемся. Возможность существования объективного времени объясняется через постулирование абсолютного субъективного времени по аналогии с Ньютоновским абсолютным временем – абсолютного темпорально-конститутивного потока сознания.

Гуссерль «ставит вопрос о строгом различии объективного и субъективного времени» , т.е. о различении длительности образа и образа длительности, временной протяженности, которая не может быть измерена при помощи часов. Наиболее общую структуру внутреннего времени он описывает как единство фаз «ретенций-теперь-протенций», где «теперь» - точка настоящего, ретенция – временная точка, удерживаемая в сознании как только что прошедшее (моментальное сознавание уже завершенной фазы), а протенция – активность, подготавливающая восприятие, первичное предвосхищение. Для понимания природы субъективного времени важно то, что для конституирования временного объекта служит не одна ретенция, а целый «ретенциальный шлейф» , который образует единство сознания и имеет очень сложную структуру, более всего напоминающую фугу (связь ретенций не обязательно последовательна). Описанные временные фазы отождествляются Гуссерлем с частичными интенциями, направленными на отдельные свойства воспринимаемого предмета. Таким образом, совокупность фаз конституирует полный интенциональный акт, которым может быть любой акт сознания.

Итак, по итогам рассмотрения развития категории времени в истории философии, мы можем выделить следующие основные идеи, касающиеся проблематики изучения времени в когнитивной науке. Во-первых, большинство философов рассматривают время как субъективный феномен. В споре между субстанциональными и реляционными концепциями времени в воззрениях на природу субъективного, психологического времени высказываются как та, так и другая точка зрения. То же можно констатировать и касательно статической и динамической концепций. В качестве одной из основных особенностей психологического времени выделяется переживание психологического настоящего (эта мысль прослеживается, начиная с Аристотеля, полагавшего такой момент «теперь», в течение которого в душе не происходит изменений, и вплоть до Гуссерля, раскрывающего структуру этого «теперь» как структуру интенционального акта). Яркая характеристика психологического времени – существование его в виде психологической временной перспективы, где прошлое время представлено памятью, настоящее – созерцанием, а будущее – воображением – выделяется практически всеми авторами. Выделены также другие особенности психологического времени, такие, как неравномерность и неоднородность (А. Бергсон). Поскольку «достаточно четко отделить психическое от физического для того, чтобы параллельно чистому естествознанию создать чистую психологию» не входит ни в возможности, ни в намерения естествознания, как крайне важная воспринимается идея Г. Лейбница о своеобразной синхронизации души и тела. Наконец, представляется крайне актуальной не в полной мере нашедшая свое воплощение в когнитивной науке идея активного конституирования сознанием своих объектов во времени, развивавшаяся И. Кантом и Э. Гуссерлем.

Метафоры времени

Каковы же основные метафоры времени, эксплицитно и имплицитно фигурирующие в рассмотренных нами философских концепциях времени? (Отметим, что те же метафоры фигурируют и в теоретических построениях, экспериментальных работах и компьютерных моделях, посвященных познавательным процессам человека; согласно одному из ведущих специалистов по метафоре и ее роли в научном и философском мышлении М. Джонсону, теоретизирование по поводу всякого явления в конечном итоге можно свести к ограниченному набору не всегда альтернативных друг другу конституирующих метафор; поскольку, насколько нам удалось установить, систематическое выделение таких метафор для времени пока не производилось, рискнем осуществить его самостоятельно).

(1). Геометрическая метафора. Время как число и измерение пространства.

Эта метафора, по-видимому, является наиболее популярной на протяжении всей истории как философии, так и науки. Ее сущность заключается в понимании времени посредством приписывания ему свойств, аналогичных свойствам измерений пространства, или же просто направленных прямых – векторов: прямые состоят из бесчисленного множества точек (бесконечно делимы), однородны, континуальны (в противоположность дискретности: невозможно найти две такие точки, которые являлись бы соседними, так как между двумя любыми точками находится бесконечное множество промежуточных), каждый отрезок прямой измерим числом, для любых двух точек прямой однозначно определяется их последовательность; из геометрической метафоры также следует, что время обладает двумя группами свойств – метрическими и топологическими. Впервые мы встречаемся с геометрическим временем еще в парадоксах Зенона Элейского. Более подробное развитие эта метафора получает у Аристотеля (каждый момент времени, не имеющий длительности сам по себе – точка на прямой; время – число движения), а затем у Августина. Ко времени расцвета физики, времени Ньютона и Лейбница эта метафора стала практически общепринятой как в философии, так и в науке, и сохраняла этот статус до наших дней. Канта и др., вплоть до того момента, когда эта метафора не стала почти общепринятой.

Применительно к проблематике когнитивной психологии можно выделить как те области, где геометрическая метафора оказывается продуктивной и те, где она выступает ограничением научного познания. Нам представляется несомненной польза геометрической метафоры времени во всех тех случаях, где когнитивная наука работает не с психологическим или биологическим временем, а с физическим временем протекания психических процессов, например, при построении структурных и функциональных моделей процессов переработки информации и реализации их в реальных компьютерных системах. Но в то же время, как только предпринимается попытка перенести геометрическую метафору с физического времени на изучение времени психологического, эта метафора становится существенным ограничением познания.

(2) Время как цепь моментов (событий).

Цепь моментов – еще одна пространственная метафора времени. Она также подразумевает линейную последовательность моментов времени, однако, в отличие от метафоры геометрической, они представляют собой одинаковые дискретные элементы (кванты времени). Критикуя «геометрическую модель» времени за предположение об однородности, А. Бергсон фактически смешивает континуальную геометрическую метафору времени и метафору цепи моментов (последнюю он описывает, сравнивая физическое время с ожерельем, где все бусины одинаковы и нанизаны на нитку одна за другой). Основные вопросы, формулируемые на основе данной метафоры – это вопросы о природе момента «настоящего» и его длительности.

На данной метафоре базируется статическая концепция психологического времени, известная как положение «о моментальности сознавания целого», состоящая в предположении, что для «схватывания последовательности представлений необходимо, чтобы они присутствовали как одновременные в одном акте сознания» . Представления или другие события психической жизни, не подвержены становлению, а просто «входят» в сознание, причем сознание человека может произвольно пробегать вдоль всей их цепочки до тех пор, пока два необходимых психологических «момента» не окажутся в сознании одновременно для того, чтобы можно было установить их последовательность. При построении моделей переработки информации человеком функции сознания в данной метафоре выполняет блок (техническое или биологическое устройство), отвечающий за сравнение рядоположенных в пространстве репрезентаций последовательных событий. Эффективность такой метафоры крайне низка, поскольку она предполагает существование гомункулуса, осуществляющего просмотр этих пространствнно рядоположенных образов . С. Стернберг сравнивает такую модель с описанными в романе К. Воннегута «Бойня номер пять» инопланетными существами тральфамадорцами, наделенными удивительной способностью видеть каждый момент времени в отдельности.

Метафора цепи моментов, в отличие от геометрической метафоры, позволяет выделить кванты времени. Однако при выделении квантов вступает в силу известная антиномия о дискретности vs. бесконечной делимости пространства, которая переносится в данном случае и на время. Это противоречие между геометрической метафорой и метафорой цепи так или иначе влияет прежде всего на исследования восприятия движения, о чем убедительно свидетельствуют апории Зенона: познание движения требует выбора некоторой постоянной единицы измерения времени (кванта) на континууме (!).

(3) Метафора потока.

О распространенности житейской метафоры времени как потока свидетельствуют такие языковые выражения, как «река времени» и «течение времени». К уже рассмотренным нами свойствам, характерным для пространственных метафор (направленность, топологические и метрические свойства, в данном случае также континуальность), метафора потока «приписывает» времени еще три важных свойства: движение и активность; возможность течения с разной скоростью, т.е. неравномерный ход; неоднородность, поскольку поток вбирает в себя и уносит с собой частицы той поверхности, по которой проносится. Метафора времени как потока характерна исключительно для понимания субъективного, психологического времени. При рассмотрении психики или, более узко, сознания человека как потока, основной характеристикой этого потока является движение, выражающееся в непрерывной изменяемости психологического настоящего. Из рассмотренных нами философов мы встречаем эту метафору у А. Бергсона, для которого сознание человека включено во вселенский поток становления, всеобщий «жизненный порыв», а также у Э. Гуссерля. Метафоры «конуса памяти» и душевной жизни как катящегося снежного кома, приводимые А. Бергсоном, призваны подчеркнуть неоднородность потока сознания: ни один момент опыта не может быть тождественен другому моменту уже в силу того, что один из них обязательно следует после другого, после включения этого другого в прошлое человека. Метафора потока сознания получила также большое распространение в первой школе научной психологии – психологии сознания, после того, как ее ввел в психологический обиход Уильям Джеймс, также подчеркивавший принципиальную невозможность двух тождественных моментов времени жизни личности, поскольку каждый момент включает в себя весь ее прошлый опыт. Идею о том, что сущность психики состоит в непрерывном изменении. Например, Т. Рибо следующим образом развивает эту идею в своей теории внимания как моноидеизма: постоянно изменяющийся поток ассоциаций является нормальным, естественным проявлением психического, в то время как задержка течения представлений, имеющая место в случае внимания, есть явление искусственное и нехарактерное для обычной психической жизни (здесь подчеркивается также неравномерность течения субъективного времени;). Фактически, хотя метафора потока и является метафорой пространственной, она хорошо выражает следующую мысль Ричарда Рорти: «психологическое - это непространственное, но временное» (цит. по, тема 1).

С метафорой потока связаны также определенные меры психологического времени. В качестве таких мер, по аналогии с движением в физике, используются действие, движение (напр.,) и энергия.

(4) Время как цикл.

Областью-источником для данной метафоры, восходящей к античному пониманию циклического времени, служит любой естественный цикл, чаще всего – астрономический. Основные заключенные в ней свойства времени – регулярная изменчивость и естественное обоснование кванта времени через структуру этой регулярной изменчивости. Время получает как бы два уровня: макроуровень, где оно организовано по принципу цепи, состоящей из повторяющихся циклов изменчивости, и микроуровень цикла, имеющий собственную структуру. Наибольший интерес данная метафора представляет, с одной стороны, для исследователей биологического времени, а с другой стороны для сторонников квантовой концепции психологического настоящего. В связи с ней понятия перцептивного цикла (У. Найссер), повторно-входящих проводящих путей (В. ДиЛолло) и кольцевой модели регуляции построения движения (Н.А. Бернштейн) могут быть переосмыслены в качестве потенциальных референтов психологического настоящего и выступить циклическими квантами психологического времени.

Итак, мы рассмотрели четыре основные метафоры времени, влияющие на исследования времени. Все они частично дополняют друг друга, две из них являются взаимоисключающими. Попробуем теперь взглянуть на поле исследований времени в когнитивной науки сквозь призму этих метафор и положений, выделенных в предыдущем параграфе.

Биологическое время в когнитивной науке

Понятие биологического времени («собственного времени организма» - , с.15) было введено в 1930-31 гг. В.И. Вернадским под влиянием идей А. Бергсона о «живом времени». В течение ХХ века количество работ по биологическому времени все возрастало; резкий рост публикаций по данной проблематике А.П. Левич отмечает в 1970-х гг. . Основной проблематикой для исследователей биологического времени стали ритмы организма как единица биологического времени (см. циклическую метафору времени), экзогенная или эндогенная природа этих ритмов, а также неоднородность биологического времени и изменение ритмики физиологических процессов в течение жизни организма. Однако исследовательская работа сопровождалась дискуссией об онтологическом статусе биологического времени: является ли биологическое время специфической нефизической формой времени или только естественнонаучной категорией времени, отличной от физической категории времени? Проблема правомерности выделения биологического времени возникла в связи с тем, что все биологические объекты одновременно являются объектами физическими. Так, Р.А. Аронов и В.В. Терентьев задаются вопросом: «Отличается ли длительность геологических, географических, химических, биологических и социальных процессов от длительности тех физических процессов, посредством которых они осуществляются?» и отвечают на него отрицательно, а вопрос о существовании нефизических форм пространства и времени считают следствием смешения онтологического и гносеологического аспектов проблемы, «отождествлении пространства и времени как форм существования движущейся материи с ней самой» (там же, с. 75).

Для когнитивной науки помимо указанной методологической опасности онтологизации категорий при подходе к биологическому времени существует еще и вторая опасность смешения биологического (или физического) и психологического времени вследствие недостаточной рефлексии психофизической проблемы. Основные проблемы биологического времени, решаемые в нейронауке и психофизиологии – это поиск физиологических коррелятов познавательной активности, установление связи между биологическими ритмами и динамикой познавательных процессов, а также поиск нейронных часов как физиологической основы восприятия времени и действия во времени. Известно, что у человека нет специальных рецепторов для восприятия времени. В таком случае восприятие времени может осуществляться только двумя способами: через другие органы чувств (т.е. время может быть дано в опыте, позиция эмпиризма) или же через специальные «часы», врожденные и встроенные в нервную систему. В том случае, если эти часы являются экзогенными, т.е. подстраиваются под внешние, космические ритмы, то можно говорить об особом присущем живым существам чувстве (опыте) времени, тогда как предположение о существовании эндогенных нейронных часов – это, фактически, предположение о существовании врожденной единой для всех людей (или даже всех животных с одним типом нервной системы) формы познания времени, что созвучно идеям неокантианцев (априорная данность времени).

Время протекания психических процессов

Еще раз подчеркнем особый статус этого аспекта изучения времени в когнитивной науке, поскольку именно он становится причиной большинства методологических затруднений. С одной стороны, время протекания психических процессов есть время физическое. На необходимость различения времени существования образа и осознания времени, т.е. физического времени протекания познавательных процессов и собственно субъективного времени, убедительно указывал Э. Гуссерль. Однако при исследовании актуалгенеза восприятия оказывается, что время воспринимаемое зависит от времени переработки информации на различных этапах системы переработки (или же в различных мозговых структурах). Вне зависимости от того, какое решение психофизической проблемы принимается, при рассмотрении взаимосвязи времени протекания нервных и психических процессов и временных характеристик образов, когнитивное исследование исходит из предположения о том, что ощущение или другое психическое явление начинается в той точке физического времени, где переработка информации доходит до некоторого этапа или некоторой структуры мозга. Постулирование такой синхронности физического и психического восходит еще к Г. Лейбницу и его принципу предустановленной гармонии. Однако возможны варианты такой предустановленной гармонии.

Если представить ось психологического времени (в рамках геометрической метафоры) как сдвинутую относительно оси физического времени с некоторой небольшой фазой, равной длительности процессов переработки информации, необходимой для возникновения ощущения, то эта величина может оказаться значительной для того, чтобы человек уже не имел возможности адекватно, с должной скоростью реагировать на происходящие вокруг него события. Однако этого не происходит. Следовательно, основание для «предустановленной гармонии», синхронизации души и тела должно быть несколько иным, и ощущение должно возникать в сознании в тот же момент, когда появляется вызывающий его стимул. Благодаря такому ходу рассуждений возникла гипотеза «субъективной отсылки в прошлое» , согласно которой последовательность событий при восприятии какого-либо стимула выглядит следующим образом: поступление сигнала на вход системы переработки информации, переработка этого сигнала в течение примерно 500 мсек, после чего на субъективной оси времени данный сигнал должен быть компенсаторно сдвинут на 500 мсек назад для того, чтобы сохранить контакт с реальностью. При этом продвижение «вперед» совершается по оси физического времени, времени протекания психических процессов, а «отсылка в прошлое» совершается уже по оси психологического времени. Каким бы фантастическим не казалось это представление, оно ярко демонстрирует роль представления о синхронизации физиологии и психики в когнитивной науке.

Психологическое время

Психологическое время может быть определено как время, переживаемое человеком. В рамках данной работы нас не будут интересовать социальный и личностный аспект психологического времени, а исключительно аспект когнитивный.

В психологическом времени представляется целесообразным различать, во-первых, психологическую временную перспективу, включающую в себя психологическое настоящее, прошлое и будущее, и восприятие времени как процесс формирования психологического настоящего. Для психологической временной перспективы характерна потенциальная независимость от времени физического, обеспечиваемая, помимо восприятия, такими познавательными процессами, как память, мышление и воображение (так, в психологическом прошлом могут возникать и «реально существовать» никогда не происходившие события, а в психологическом будущем – события, которые так и не наступят), и если она может интересовать исследователя сама по себе, безотносительно к физическому времени (ср. абсолютное субъективное время Э. Гуссерля), то при изучении явлений восприятия времени (формирования психологического настоящего) ученого более всего интересуют закономерности трансформации метрики и топологии физического времени в метрику и топологию времени психологического. Три «сквозных» психических процесса – память, внимание и воображение, образующие ось психологического времени обеспечивают единство психологической временной перспективы (в идее «сквозных», или универсальных познавательных процессов, высказананой Л.М. Веккером, мы узнаем «сквозную» идею, проходящей от античных и средневековых представлений о психологическом времени, сформулированных в трудах Аристотеля и Августина, до современности). Различные программы исследования психологической временной перспективы, такие, как исследования памяти, в том числе автобиографической, и воображения, представления человека о собственном будущем, могут имплицитно опираться как на статическую концепцию времени, так и на динамическую (например, при исследовании ошибок памяти по программе с имплицитной статической концепцией времени ученый будет рассматривать ошибки памяти как результат дефекта памяти, потери информации о прошлом, а при использовании программы с имплицитной динамической концепцией – как результат реконструкции прошлого, отличный от предыдущих при каждой новой реконструкции).

Психологическое настоящее является ключевым понятием для психологии времени: «факт существования психологического настоящего является для психолога ключевым в раскрытии механизмов переживания времени» . Психологи, и в особенности когнитивные психологи не склонны придерживатся точки зрения о бесконечной делимости психологического времени. Продолжая, как правило, рассматривать физическое время как континуум, а момент физического настоящего (вслед за Аристотелем) – как точку, одновременно связующую прошлое и будущее и разграничивающую их, они расширяют момент психологического настоящего и наделяют его количественно определенной длительностью. Понятие кванта психологического времени как минимальной длительности прочно удерживается и в когнитивной психологии, и при попытках моделирования восприятия времени и перцептивного внимания, и оценивается как высоко эвристичное. Истоки данного подхода, очевидно, следует искать, во-первых, в концепциях дискретного времени, а во-вторых, в трудах Августина, Бергсона и Гуссерля. Уже в «Физике» Аристотеля мы встречаем упоминание о том, что возможно ощущать ««теперь» как единое» . А. Бергсон наделяет это «теперь» свойством чистой длительности, Э. Гуссерль рассматривает структуру психического настоящего как интенционального акта, но ни один из философов не смешивает при этом субъективное и объективное время, тогда как одной из первых задач для экспериментальных психологов становится измерение дискретного «кванта» психологического времени в мерах физического континуума времени. Если точку «настоящего настоящего» Августина можно сравнить с точкой касания окружности с прямой (или колеса, едущего по дороге, с дорогой), то для длительного психологического настоящего эту метафору придется модифицировать таким образом, чтобы точка касания сменилась отрезком определенной длительности. Сознание получает «шаг», с которым оно идет по времени. Соответственно, если у двух разных существ этот «шаг» различается по размеру, то одно из них оказывается впереди или позади другого в физическом времени (отсюда для точки зрения «квантов» возможна только статическая концепция времени – симметричная, когда признаются имеющими онтологический статус события как прошлого, так и будущего, или асимметричная). Примером воплощения этой идеи «временных» Ахилла и черепахи может служить рассказ С. Лема «137 секунд», где сеть Интернет, выступающая в роли Ахилла, обнаруживает способность предсказывать будущее на 137 секунд вперед.

Е.И. Головаха и А.А. Кроник рассматривают два понимания психологического настоящего, обладающего длительностью:

1) Квантовая концепция: психологическое настоящее понимается как временной отрезок определенной длительности, соответствующей той длительности, в течение которой у человека удерживается целостное восприятие какого-либо стимула или же «пустой» временной отрезок, который человек все еще оценивает как «теперь». Кванты задают восприятие последовательности событий (как последовательные воспринимаются только события, «пришедшиеся» на два последовательных временных кванта) и длительности (минимальная воспринимаемая длительность).

2) Событийная концепция: длительность психологического настоящего определяется длительностью воспринимаемого в данный момент события. Воспринимаемая длительность определяется количеством событий (внешних или внутренних), произошедших в течение какого-то интервала физического времени.

Каждый из этих подходов обладает преимуществами по отношению к одному классу задач и слабыми сторонами по отношению к другим. Для исследований микроструктуры перцептивной и мыслительной деятельности оказывается предпочтительнее квантовый подход, в то время как для исследований памяти часто используется событийный.

С точки зрения выделения возможных источников смешения физического и психологического времени нас в большей степени интересует квантовый подход. Можно выделить два основных его варианта: статические кванты и движущийся квант. Статические кванты понимаются как жестко заданные на нейронном уровне (биологическое время!) длительности, в течение которых может происходить какой-либо процесс, например, переключение внимания. Таким образом, восприятие времени сводится к переработке сигналов о собственной физиологической организации. Другой вариант состоит в предположении кванта времени, непрерывно скользящего вдоль временной оси (такой квант У. Джеймс называет «окном»). Этот квант не обладает абсолютной мерой физического времени, известно лишь, что он находится внутри некоторого отрезка времени. Сравнительные преимущества этих двух вариантов, представляющих собой воплощение метафоры цепи моментов и попытку примирить геометрическую метафору с метафорой цепи на базе метафоры потока мы можем проследить, если обратимся к двум основным областям психологии восприятия времени – исследованиям восприятия последовательности и длительности.

Само разведение изучения метрического и топологического аспектов восприятия времени по двум разным направлениям исследования заставляет насторожиться. Однако оно будет выглядеть вполне естественным, если, приняв геометрическую метафору времени, рассматривать психологическое время как результат некоторого преобразования времени физического. В дополнение к оси физического времени мы можем рассмотреть аналогичную ось психологического времени, полученную из первой преобразованием метрических (монотонное преобразование) или топологических свойств по определенной закономерности. Восприятие длительности и последовательности выступят в таком случае как первое и второе преобразование оси физического времени соответственно. В обоих случаях, строго говоря, мы сможем говорить только о реляционной концепции психологического времени в силу его зависимости от времени физического.

При исследовании восприятия последовательности событий с нашей точки зрения наибольший интерес представляют явления так называемых временных смещений – искажений последовательности событий в восприятии. Согласно распространенной точке зрения, они возможны благодаря тому обстоятельству, что «одновременность ощущений устанавливается на основе неопределенности их наблюдаемого порядка» . Для моделей статического и динамического квантов не будет различий касательно этих явлений: как одновременные воспринимаются события, относящиеся к одному моменту «психологического настоящего». Благодаря неопределенности они могут быть восприняты в любом порядке. В качестве критического в данной области выступает явление интранзитивности порядка воспринимаемых событий. Для их объяснения ни одна из моделей также не получит преимуществ, поскольку, вследствие заложенного в обе модели предположения о монотонном преобразовании континуума физического времени в цепь моментов психологического, они будут не в состоянии объяснить интранзитивность порядка восприятия на временных интервалах, превышающих оценки длительности кванта. Более того, к области критических фактов следует отнести временные смещения, возникающие вследствие активности человека, в частности, перенаправления его внимания. Разрешить эту проблему, как нам кажется, возможно на базе представления об активном построении психологического времени в процессе человеческого познания. Представление о возможности конституирования времени встречается у И. Канта, подробное описание временной структуры психологического настоящего как зависящей от активности человека (ретенция-теперь-протенция) создано Э. Гуссерлем, однако от этих представлений еще очень далеко до реальных естественнонаучных моделей. К тому же идеалистическое понимание человеческой активности мало что дает ученым-естественникам для ее материалистического понимания.

При изучении восприятия длительности ученых интересуют прежде всего такие вопросы, как минимальная воспринимаемая длительность (фактически, длительность «кванта» времени) и неоднородность хода психологического времени в зависимости от состояний и активности человека (данная группа явлений гораздо лучше объясняется при помощи модели «движущегося кванта», поскольку скорость его движения может изменяться).

Таким образом, основная проблема изучения психологического времени в современной когнитивной психологии заключается на наш взгляд прежде всего в том, что, во-первых, происходит смешение физического и психологического аспектов времени в моделях психологического времени, и, во-вторых, понимание психологического времени остается механистическим, копируется с геометрической метафоры физического времени, в то время как активность человека при восприятии времени и построении психологической перспективы в лучшем случае констатируется как явление без попыток его объяснить, в худшем – игнорируется. Этим же, по-видимому, объясняется и безуспешность компьютерного моделирования восприятия времени человеком, поскольку творчество и психическая активность относятся к сфере явлений принципиально не моделируемых.

Заключение

Философская мысль с давних пор пытается выйти за пределы времени, теоретически его преодолеть. Такое преодоление мы встречаем уже в философии Парменида, хотя и не в современных терминах и понятиях. Его единое и неизменное бытие есть тем самым и безвременное. Это преодоление совершалось в истории по разным поводам и в различных целях. В основе его лежали то онтологические учения о высших формах бытия, не подчиненных общему закону изменения, то гносеологические соображения о времени, как чисто познавательной и в том или ином смысле субъективной форме опыта, то теологические размышления о природе Бога. Для новой философии особенно характерна постановка этой проблемы в связи с вопросом о свободе воли.

Характерной особенностью всех этих попыток является чисто негативный подход к тому понятию, в котором видят ключ к разрешению тех или иных гносеологических и онтологических затруднений. В самом деле, выход за пределы времени совершается обыкновенно простым отрицанием значимости времени для той или иной области бытия. Создаются термины “вневременности”, “безвременности”, “надвременности” без всякой заботы о том, чтобы раскрыть смысл и значение этого запредельного по отношению к времени бытия.

Редко обращают внимание на то, что приставками “вне”, “без”, “над” понятие запредельного в отношении времени совершенно не выясняется, что это понятие необходимо должно быть как-то уяснено и в своем положительном содержании, поскольку во всех формах постановки этой проблемы “безвременное” или “вневременное” бытие не является отгороженным от бытия временного какой-то непроницаемой перегородкой. Напротив, как это особенно видно в проблеме свободы, безвременное и временное, в частности интеллигибельный и эмпирический характер у Канта, слиты в каком-то смысле в одно онтологическое единство. Если это так, то очевидно, что едва ли не самой существенной стороной проблемы является именно уяснение того, как и в каком смысле “безвременное” или “вневременное” соприкасается с временным, каким образом в одном и том же или, во всяком случае, как-то соприкасающемся бытии могут быть укоренены два столь противоположных modus " a существования.

Вопрос этот в наиболее типичных случаях остается обыкновенно без ответа. Этот характерный почти для всей истории данной проблемы негативный подход и является основным побуждением для избранной нами темы. Сказанным определяется для нас также и самое развитие темы. Методичность и равномерность такого развития совершенно не входит в наше задание. Тема о времени - одна из обширнейших в философии по коренной связности ее с другими основными проблемами. В некоторых своих частях она достаточно развита в различных системах и монографиях. По крайней мере, самое время достаточно представлено и уяснено в различных гносеологических и психологических аспектах. И именно поэтому в ее развитии мы менее всего посвятим внимания самому времени, как эмпирической данности, а обратимся главным образом к уяснению того сверхэмпирического, что лишь неопределенно обозначается обычными отрицательными по отношению к времени понятиями...

Ответить на вопрос, что такое время,- это то же, что ответить на вопрос, что такое изменение.

Изменение, во всяком случае, составляет корень или сущность времени, осложняемую лишь различными привходящими подробностями и обстоятельствами, отвечающими на вопрос, как это изменение совершается. Изменение же можно определить как единство исчезающего, пребывающего и появляющегося. Иными словами, изменение есть единство прошлого, настоящего и будущего. Время и изменение не связаны друг с другом, а просто есть одно и то же, лишь выражаемое разными словами и в разных аспектах мысли. Для всех рассуждений о времени и безвременности необходимо иметь в виду следующее положение: “Если нет времени, то нет и изменения, если нет изменения, то нет и времени”. Именно тройственность времени и всякого изменения обнаруживает во времени другую его особенность, а именно проникающее его единство изменяющегося бытия. Об изменении можно говорить лишь в том случае, когда моменты изменения как-то объединены. И это объединение непредставимо и немыслимо иначе, как в сознании или через сознание. Область материальных изменений, если отмыслить от нее сознание наблюдающего субъекта, в сущности, потеряла бы свою изменчивость.

Дерево, камень, кристалл, молекула, атом и т. п., понятие лишь во внешнем содержании своей материальности и вне наблюдающего их сознания, могут быть поняты лишь как совершенно внешнее рядоположение взаимно иных моментов. И ни для какого из этих моментов предыдущий и последующий не могли бы иметь значение прошлого и будущего, потому что о прошлом можно говорить, лишь когда оно как-то удержано и для настоящего, а о будущем, когда оно хотя бы в виде неверной возможности предварено. Этой силой удержания и предварения обладает лишь живое сознание или жизнь вообще. И изменение в мертвом, неживом, дается лишь взгляду жизни на мертвое. Отмыслите этот взгляд, и в мертвом останется лишь рядоположение статических моментов, в котором нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, ибо их необходимо сознавать. Вне сознания эти слова теряют всякий смысл. Итак, изменение, или, что то же, время, есть прежде всего достояние души. Его содержание прежде всего психологично. И все другие значения времени заимствуют свой смысл именно из этого психологического. Однако надо все же отличать психологическое время от онтологического. В психологическом времени есть своя индивидуальность и субъективность и в этом смысле относительность. Они заключаются и в том, что диапазон настоящего неодинаков не только у разных людей, но даже у одного человека при различных психологических условиях, и в том, что быстрота течения времени испытывается различно. Однако в этом психологическом времени есть и некоторое общее объективное содержание. Оно заключается, во-первых, в том, что всякое время для всех и всегда слагается из трех времен, и, во-вторых, в том, что настоящее в своем центральном, срединном пункте для всех же совпадает, т. е. есть некоторое общее “теперь” или “сейчас”, однозначность которого в некоторых пределах пространства может быть объективно установлена, а для всего мира с достаточным основанием мыслима и представляема. Но об этом общемировом “теперь” будет речь впереди. Здесь мы лишь устанавливаем тот смысл понятия времени, который и подлежит философскому истолкованию. И это, несомненно, есть время, или, что то же, изменяемость сознаваемая. Это время по содержанию психологическое, но понятое в универсальном мировом смысле, т. е. в чертах одинаковости для всех видов сознания. И именно в этом-то смысле особенностью времени является то же, что является и особенностью всякого сознания, т. е. некоторое единство. Несомненно, что время, как и пространство, есть своеобразная множественность и дробность бытия. Но пространство, в отличие от времени, есть абсолютная раздробленность, время же раздробленность относительная. В нем прошлое, настоящее и будущее всегда преодолеваются в своей раздельности тем пребывающим, которое так или иначе включено во всякую живую изменяемость. Лишь один вид изменения представляет с известной точки зрения- такую же абсолютную раздробленность, как пространство, а именно движение. Но это именно потому, что движение есть тот вид изменяемости, который воспринимается не, внутри самой изменяющейся реальности, а извне, со стороны внешнего наблюдателя, и воспринимается именно внешним образом, через внешнюю чувственность протяжения. Движение есть форма времени, представленная нами в чужеродной среде пространства, время, переведенное на язык пространства. Если к этому переводу есть очень серьезные основания со стороны жизненной и научной техники, так как только через эту форму время может точно измеряться, то эта чисто условная постановка пространства на место времени не должна нисколько влиять на философское понимание времени. Время физическое надо строго отличать от времени онтологического, т.е. изменяемости бытия. Что такое физическое время? Это движение, измеренное движением. “Измеренное” - это значит раздробленное и разделенное в чужеродной среде пространства, ибо только пространство можно измерять. Время, т. е. изменяемость, есть само бытие. Но пространство и протяжение не есть ни самое бытие, ни даже его свойство, а только внешняя отраженность какого-то вида бытия (чувственной материи) в сознании. Из этого должно быть ясно, какая громадная разница в философском и физическом смысле понятия времени. К сожалению, этой разницы обыкновенно не замечают, несмотря на то что сущность и последствия подмены времени онтологического физическим исчерпывающе разъяснены Бергсоном. И это прежде всего сказывается в физической теории относительности.

1. Одномерность, однородность, необратимость – свойства такого атрибута материи, как…

структурность время непрерывность пространство

2. Движение – это …

целенаправленный процесс

любое изменение

необратимый качественный процесс

механическое перемещение

3. Создателем концепции абсолютных пространства и времени является …

Г. Лейбниц И. Кеплер И. Кант И. Ньютон

4. К идеальным явлениям относятся …

нейтрино тень след на снегу разум, память

5. Согласно концепции Ф. Энгельса, основными формами движения материи, являются …

механическая, социальная

математическая, физическая

физическая, химическая, биологическая

историческая, географическая, геологическая

6. Установите соответствие между принципами движения и их содержанием.

1. Источник

эволюция и революция прогресс и регресс атрибуты противоречия

7. Креационизмом называется …

течение утверждающее, что мир появился в результате «большого взрыва»

биологическое учение о сверхъестественном происхождении живых существ

религиозная концепция, считающая, что мир сотворен Богом

идеалистическое учение о сотворении мира

8. Философская позиция, рассматривающая пространство и время как выражение отношений между материальными объектами, называется…

материалистической субстанциональной реляционной идеалистической

9. Характерным свойством времени является …

необратимость трехмерность конечность субъективность

10. Существенными свойствами пространства, согласно диалектическому материализму, являются …

Укажите не менее двух вариантов ответа

двухмерность трехмерность объективность субъективность

11. Установите соответствие между философами и их представлениями о сущности времени.

Укажите соответствие для каждого нумерованного элемента задания

время дано лишь в мышлении

время – атрибут материи

время есть свойство души и истории

время – становление вечности

время – априорная форма чувственности

время парадоксально и иллюзорно

абсолютное время не зависит от материи

В истории философии существовало множество учений, отражающих представления о сущности времени. Первая формулировка парадоксов времени принадлежит древнегреческому философу Зенону Элейскому, который с помощью апорий (непреодолимых трудностей) доказывал иллюзорность времени: то, что не противоречит чувственному восприятию (существование моментов прошлого, настоящего и будущего) противоречит логическому мышлению, для которого очевидно единство, неделимость бытия на пространственные и временные элементы. Платон разделил все сущее на бытие и становление, идеальное и материальное, связав первое с вечностью, второе – с временем. Время «раскалывает» бытие на множество разрозненных состояний и потому делает его неистинным, возникающим и исчезающим. Августин (отец церкви) предложил психологическую и историческую трактовку времени. Время – это «жизнь души», складывающаяся из памяти (прошлого), созерцания (настоящего) и ожидания (будущего). История как развертывание бытия во времени есть отражение вечности, каждый момент поддерживаемое волей Бога. В философии Нового времени господствует субстанционализм. Декарт противопоставляет друг другу понятия длительности и времени как объективное – субъективному. Длительность – свойство самой субстанции; время же дано только в нашем мышлении и «есть лишь известный способ, каким мы эту длительность мыслим». Ньютон различает абсолютное, математическое время (длительность, которая характеризуется равномерностью, вечностью, неизменностью) и относительное, обыденное время (изменчивую, чувственно постигаемую меру длительности: (час, день, месяц и т.д.). Кант характеризует время и пространство как априорные (до-опытные) формы чувственного созерцания, условие возможности всех явлений, воспринимаемых субъектом: как внешних, так и внутренних.

12. Главным отличием психологического времени от онтологического является …

историчность субъективность биологичность объективность

13. Установите соответствие между критериями прогресса их содержанием.

1. Системные

2. Энергетические

3. Информационные

Укажите соответствие для каждого нумерованного элемента задания

сложность организации

число каналов связи

целостность образования

эффективность функционирования

Прогресс – это направление движения, связанное с переходом системы от менее совершенного к более совершенному состоянию. Различаются три группы критериев (признаков) прогресса. Системные критерии характеризуют уровень организации объекта с точки зрения сложности. Усложнение системы связано с увеличением количества и разнообразия элементов и структурных связей, степени упорядоченности и устойчивости к воздействиям внешней среды. Энергетические – показывают степень эффективности функционирования системы. Чем меньше система затрачивает вещества и энергии для достижения определенной цели, тем более она развита. Информационные – характеризуют систему по числу каналов связи и объемам получаемой информации от окружающей среды, состояния систем управления. В целом в материальных системах существуют две тенденции: стремление к неупорядоченному состоянию (понижение уровня организации) в замкнутых системах и стремление к упорядоченности (повышение уровня организации) в открытых системах.

14. Соотношение покоя и движения наиболее верно отражено в суждениях:

Укажите не менее двух вариантов ответа

Покой есть момент движения.

Движение и покой не связаны между собой.

Движение всегда абсолютно.

Всякое движение стремится к покою и заканчивается им.

15. Философское течение, определяющее движение как изменение вообще, называется …

экзистенциализмом диалектическом материализмом механицизм релятивизмом

	no info	Утрата объектом или предметной системой способности к выполнению тех или иных необходимых функций называется...	1) регрессом 2) диалектическим отрицанием 3) случайностью 4) синергией
	no info	Сведение высших форм движения к низшим ведет к...	1) солипсизму 2) механицизму 3) нигилизму 4) абстракционизму
	no info	Согласно материалистической позиции, характерной чертой времени является...	1) протяжённость 2) необратимость 3) изотропность 4) трёхмерность
	no info	Категорией, обозначающей длительность существования и последовательность смены состояний материальных объектов, является...	1) количество 2) движение 3) время 4) пространство
	no info	Первым среди естествоиспытателей научно обосновал идею о пространстве и времени как неразрывных неотъемлемых свойствах материальных процессов…	1) Г.В.Лейбниц 2) Д.Бруно 3) Г.Галилей 4) И.Ньютон
21. Бытие как объективная реальность обозначается термином...
23. В мире нет ничего сверхъестественного и противостоящего материи как субстанции, – заявляют...
24. Объективная реальность, данная нам в ощущениях, по В.И.Ленину, называется...
25. Понятие ____________ обозначает источник единства и многообразия бытия, основу мироздания
27. Согласно теизму, материя сотворена, а потому не является...
29. От античности и до начала XX века общее понимание материи зачастую подменялось вопросом о ее строении, добываемом науками о природе, что приводило к смешению философского взгляда на материю и …
30. Традиционное утверждение сторонников теории творения о неспособности материи, вещества, энергии к саморазвитию в наши дни опровергается учением о самоорганизации систем, называемым …
32. Пространство и время независимо от материи и друг друга существовать не могут, заявляли сторонники __________ концепции
33. Идея, что пространство – это пустота, вмещающая в себя все тела и не зависящая от них, впервые высказана мыслителями …
35. Суждение, что существуют не только «мировые часы», но и «мировые линейки» для измерения тел в любом месте бесконечного и абсолютного пространства, разделялось …
36. Пространство и время называются атрибутами, важнейшими формами бытия материи, зависящими от движения и взаимодействия тел, представителями __________ материализма
37. Свойствами индивидуального сознания, а не материальных объектов называют пространство и время …
38. Зависимость восприятия длительности и протяженности событий и систем от состояния субъекта дает основание различать _________ пространство и время
39. Категорией, обозначающей длительность существования и последовательность смены состояний материальных объектов, является …
40.Форма бытия материи, характеризующая протяженность, структурность любых материальных систем, обозначается понятием …
42. Понимание движения как механического, пространственного перемещения объекта без его качественного преобразования было характерно для философии и естествознания …
44. Изменения системы в сторону повышения уровня ее упорядоченности, организованности, сложности характеризуют как …
46. Естественнонаучное обоснование взаимосвязи материи, движения, пространства и времени дано …
47. Единственные из всех форм движения материи, способные существовать «сами по себе, в полном отсутствии других», – это …
48. Носителем социального движения является …

49. Понимание движения как механического, пространственного перемещения объекта без его качественного преобразования было характерно для философии и естествознания …

1. XIV – XVI вв.

2. X – XIV вв.

3. XVII – XVIII вв.

4. XIX – XX вв.

50. Развитие __________ физики в XX в. привело к необходимости признать научную значимость

вероятностно-статистических законов

1. квантовой

2. молекулярной

4. классической

51. То, что существует само по себе и не зависит ни от чего другого, философы называют…

1. причиной

2. атрибутом

3. субстанцией

4. субстратом

52. Онтология – это раздел философии о...

1. развитии природы

2. сущем в мире

3. сотворении мира

4. закономерностях познания

53. Форма бытия, характеризующая протяженность, структурность любых материальных систем,

обозначается понятием …

1. движение

3. материя

4. пространство

54. Обоснование субстанциальной концепции пространства и времени связано с именем:

1. И. Ньютона

3. А. Эйнштейна

4. К. Циолковского

55. Физический вакуум, элементарные частицы, поля, атомы, молекулы, планеты, звезды, Вселенная относятся к…

1. биосистемам

2. виртуальным системам

3. социальным системам

4. системам неживой природы

56. Связь между свойствами Вселенной и существованием человека фиксируется в______принципе.

1. космическом

2. антропном

3. эволюционном

4. гоминидном

57. В зависимости от того, какой сфере бытия приписывается первичность – природе или духу, все

философы делятся на...

1. сенсуалистов и рационалистов

2. материалистов и идеалистов

3. монистов и дуалистов

4. диалектиков и метафизиков

58. Философская концепция, согласно которой мир имеет единую основу всего существующего, называется...

1. дуализмом

2. релятивизмом

3. скептицизмом

4. монизмом

59. Объективная реальность, данная нам в ощущениях, по В.И.Ленину, называется...

2. материей

3. природой

4. Вселенной

60. В понимании пространства и времени существуют _____________ концепции

1. природная и социальная

2. механистическая и биологическая

3. субстанциальная и реляционная

4. материалистическая и идеалистическая

61. Естественнонаучное обоснование единства материи, движения, пространства и времени дано …

1. физикализмом

2. теорией относительности

3. натурфилософией

4. синергетикой

62. Понятие ____________ обозначает источник единства и многообразия бытия, основу мироздания

1. субстрат

2. субстанция

3. акциденция

4. абстракция

63. Философская позиция, предполагающая множество исходных оснований и начал бытия, называется...

1. провиденциализмом

2. плюрализмом

3. дуализмом

4. скептицизмом

64. Белки, клетки, многоклеточные организмы, популяции относятся к

1. системам неживой природы

2. закрытым системам

3. информационным системам

4. биосистемам

65. В рамках целостной системы научного знания, философия как учение о первых началах бытия

называется…

1. диалектикой

2. логикой

3. метафизикой

4. пропедевтикой

66. Проблема бытия была сформулирована в философии...

1. Средних веков

2. Просвещения

3. Ренессанса

4. Античности

67. Философская позиция Дж. Беркли и Д. Юма характеризуется как:

1. субъективный идеализм

2. объективный идеализм

3. материализм

4. абсолютный идеализм

68. Социальное время, имея физическую основу, связывается с:

1. социальными структурами

2. научными и техническими открытиями

3. важнейшими историческими событиями

4. индивидуальным восприятием социальных процессов

69. Пространство и время называются важнейшими формами бытия, зависящими от движения и взаимодействия тел, представителями __________ материализма

1. географического

2. метафизического

3. антропологического

4. диалектического

70. «Материя существовала не всегда, и был такой момент, когда ее не было вовсе», – утверждают...

1. спиритуалисты

2. натуралисты

3. материалисты

4. креационисты

71. Вопрос об отношении мышления к бытию, духа к природе Ф. Энгельс назвал основным вопросом …

1. мировоззрения

2. культуры

3. политики

4. философии

72. Философское учение, утверждающее равноправие двух первоначал – материального и духовного, называется...

1. деизмом

2. дуализмом

3. агностицизмом

4. монизмом

73. Обоснование материального единства мира в XIX было дано с точки зрения идеи…

1. развития

2. прогресса

3. динамики

4. детерминизма

74. Основной вопрос философии формулируется как вопрос об отношении …

1. цивилизации к культуре

2. общества к природе

3. человека к миру

4. мышления к бытию

75. Пространство и время – это ______ бытия

1. атрибуты

3. признаки

4. характеристики

76. Свойствами индивидуального сознания, а не материальных объектов называют пространство и время …

1. материалисты

2. метафизики

3. cубъективные идеалисты

4. диалектики

77. Наряду с природным и социальным бытием выделяется бытие:

1. трансцендентальное

2. информационное

3. психологическое

Журнал русской интеллигенции

№ 3

январь – июнь 2006

С. А. Аскольдов

ВРЕМЯ И ЕГО ПРЕОДОЛЕНИЕ

Обложка журнала "Мысль" за 1922 год, № 3.

Философская мысль с давних пор пытается выйти за пределы времени, теоретически его преодолеть. Такое преодоление мы встречаем уже в философии Парменида, хотя и не в современных терминах и понятиях. Его единое и неизменное бытие есть тем самым и безвременное. Это преодоление совершалось в истории по разным поводам и в различных целях. В основе его лежали то онтологические учения о высших формах бытия, не подчиненных общему закону изменения, то гносеологические соображения о времени, как чисто познавательной и в том или ином смысле субъективной форме опыта, то теологические размышления о природе Бога. Для новой философии особенно характерна постановка этой проблемы в связи с вопросом о свободе воли.
Характерной особенностью всех этих попыток является чисто негативный подход к тому понятию, в котором видят ключ к разрешению тех или иных гносеологических и онтологических затруднений. В самом деле, выход за пределы времени совершается обыкновенно простым отрицанием значимости времени для той или иной области бытия. Создаются термины "вневременности", "безвременности", "надвременности" без всякой заботы о том, чтобы раскрыть смысл и значение этого запредельного по отношению к времени бытия.
Редко обращают внимание на то, что приставками "вне", "без", "над" понятие запредельного в отношении времени совершенно не выясняется, что это понятие необходимо должно быть как-то уяснено и в своем положительном содержании, поскольку во всех формах постановки этой проблемы "безвременное" или "вневременное" бытие не является отгороженным от бытия временного какой-то непроницаемой перегородкой. Напротив, как это особенно видно в проблеме свободы, безвременное и временное, в частности интеллигибельный и эмпирический характер у Канта, слиты в каком-то смысле в одно онтологическое единство . Если это так, то очевидно, что едва ли не самой существенной стороной проблемы является именно уяснение того, как и в каком смысле "безвременное" или "вневременное" соприкасается с временным, каким образом в одном и том же или, во всяком случае, как-то соприкасающемся бытии могут быть укоренены два столь противоположных modus"а существования.
Вопрос этот в наиболее типичных случаях остается обыкновенно без ответа. Этот характерный почти для всей истории данной проблемы негативный подход и является основным побуждением для избранной нами темы. Сказанным определяется для нас также и самое развитие темы. Методичность и равномерность такого развития совершенно не входит в наше задание. Тема о времени одна из обширнейших в философии по коренной связности ее с другими основными проблемами. В некоторых своих частях она достаточно развита в различных системах и монографиях. По крайней мере, самое время достаточно представлено и уяснено в различных гносеологических и психологических аспектах. И именно поэтому в ее развитии мы менее всего посвятим внимания самому времени, как эмпирической данности, а обратимся, главным образом, к уяснению того сверхэмпирического, что лишь неопределенно обозначается обычными отрицательными по отношению к времени понятиями.

I. Время онтологическое, психологическое и физическое.

Ответить на вопрос, что такое время, это – то же, что ответить на вопрос, что такое изменение.
Изменение во всяком случае составляет корень или сущность времени, осложняемую лишь различными привходящими подробностями и обстоятельствами, отвечающими на вопрос, как это изменение совершается. Изменение же можно определить, как единство исчезающего, пребывающего и появляющегося. Иными словами изменение есть единство прошлого, настоящего и будущего. Время и изменение не связаны друг с другом, а просто есть одно и то же, лишь выражаемое разными словами и в разных аспектах мысли. Для всех рассуждений о времени и безвременности необходимо иметь в виду следующее положение: "если нет времени, то нет и изменения, если нет изменения, то нет и времени". Именно тройственность времени и всякого изменения обнаруживает во времени другую его особенность, а именно проникающее его единство изменяющегося бытия. Об изменении можно говорить лишь в том случае, когда моменты изменения как-то объединены. И это объединение не представимо и не мыслимо иначе, как в сознании или через сознание. Область материальных изменений, если отмыслить от нее сознание наблюдающего субъекта, в сущности потеряла бы свою изменчивость.
Дерево, камень, кристалл, молекула, атом и т. п., понятые лишь во внешнем содержании своей материальности и вне наблюдающего их сознания, могут быть поняты лишь как совершенно внешнее рядо-положение взаимно иных моментов. И ни для какого из этих моментов предыдущий и последующий не могли бы иметь значение прошлого и будущего, потому что о прошлом можно говорить лишь, когда оно как-то удержано и для настоящего, а о будущем, когда оно хотя бы в виде неверной возможности предварено. Этой силой удержания и предварения обладает лишь живое сознание или жизнь вообще. И изменение в мертвом, не живом, дается лишь взгляду жизни на мертвое. Отмыслите этот взгляд, и в мертвом останется лишь рядоположение статических моментов, в котором нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, ибо их необходимо сознавать. Вне сознания эти слова теряют всякий смысл. Итак, изменение или, что то же, время есть прежде всего достояние души. Его содержание прежде всего психологично. И все другие значения времени заимствуют свой смысл именно из этого психологического. Однако, надо все же отличать психологическое время от онтологического. В психологическом времени есть своя индивидуальность и субъективность и в этом смысле относительность. Они заключаются и в том, что диапазон настоящего* неодинаков не только у разных людей, но даже у одного человека при различных психологических условиях, и в том, что быстрота течения времени испытывается различно. Однако, в этом психологическом времени есть и некоторое общее объективное содержание. Оно заключается, во-первых, в том, что всякое время для всех и всегда слагается из трех времен и, во-вторых, в том, что настоящее в своем центральном срединном пункте для всех же совпадает, т. е. есть некоторое общее "теперь" или "сейчас", однозначность которого в некоторых пределах пространства может быть объективно установлена, а для всего мира с достаточным основанием мыслима и представляема. Но об этом общемировом "теперь" будет речь впереди. Здесь мы лишь устанавливаем тот смысл понятия времени, который и подлежит философскому истолкованию. И это несомненно есть время, или, что то же, изменяемость, сознаваемая. Это время по содержанию психологическое, но понятое в универсальном мировом смысле, т. е. в чертах одинаковости для всех видов сознания. И именно в этом-то смысле особенностью времени является то же, что является и особенностью всякого сознания, т. е. некоторое единство. Несомненно, что время, как и пространство, есть своеобразная множественность и дробность бытия. Но пространство, в отличие от времени, есть абсолютная раздробленность, время же раздробленность относительная. В нем прошлое, настоящее и будущее всегда преодолевается в своей раздельности тем пребывающим, которое так или иначе включено во всякую живую изменяемость. Лишь один вид изменения представляет с известной точки зрения такую же абсолютную раздробленность, как пространство, а именно движение. Но это именно потому, что движение есть тот вид изменяемости, который воспринимается не внутри самой изменяющейся реальности, а извне, со стороны внешнего наблюдателя, и воспринимается именно внешним образом через внешнюю чувственность протяжения. Движение есть форма времени, представленная нами в чужеродной среде пространства, время, переведенное на язык пространства. Если к этому переводу есть очень серьезные основания со стороны жизненной и научной техники, так как только через эту форму время может точно измеряться, то эта чисто условная постановка пространства на место времени не должна нисколько влиять на философское понимание времени. Время физическое надо строго отличать от времени онтологического, т. е. изменяемости бытия. Что такое физическое время? Это движение, измеренное движением. "Измеренное" это значит раздробленное и разделенное в чужеродной среде пространства, ибо только пространство можно измерять. Время, т. е. изменяемость, есть само бытие. Но пространство и протяжение не есть ни самое бытие, ни даже его свойство, а только внешняя отраженность какого-то вида бытия (чувственной материи) в сознании. Из этого должно быть ясно, какая громадная разница в философском и физическом смысле понятия времени. К сожалению, этой разницы обыкновенно не замечают, несмотря на то, что сущность и последствия подмены времени онтологического физическим исчерпывающе разъяснены Бергсоном . И это прежде всего сказывается в физической теории относительности.

II. Время и принцип относительности.

Многие думают, что теория относительности имеет какое-то решающее значение для проблемы времени в общем философском масштабе, что революция в физике есть революция и в философии. Мнение это мы считаем глубочайшим заблуждением. Теория относительности, говоря о времени, на самом деле решает лишь вопрос о способе отметки и измерения временных положений через посредство движения и решает его в смысле относительности этих измерений. Теория относительности устанавливает лишь невозможность абсолютной установки и измеряемости временных положений физическим способом, т. е. через посредство движения, в частности невозможность установки какого-то однозначного настоящего.
Но из этого вовсе не следует, что и само время в смысле однозначностя как настоящего, так и временного течения столь же относительно. Относителен лишь физический способ его измеряемости и установки временных положений. В этом смысле и самая-то теория относительности есть нечто весьма и весьма относительное; она есть теория времени не sub sресіе mundi , а только лишь sub sресіе mensionis . Условность выводов теории относительности мы можем пояснить таким воображаемым примером. Предположим, что тот способ, которым мы измеряем температуру, т. е. обыкновенный термометр, был бы в силу каких-либо соображений и фактов признан непригодным для измерения тепловой энергии. И даже более – измерять тепло в силу каких-либо причин оказалось бы более невозможным. Для измерительной физики такое новое положение вещей стало бы, конечно, каким-то роковым переворотом. Но вытекало бы из этого, что того теплового состояния, которое соответствовало 0°, вовсе не существует? Конечно, нет. Такое положение вещей позволяло бы лишь сказать, что хотя степень тепла, соответствующая 0° в разных видах материи, и может существовать и даже существовать однозначно, однако, способа установить эту однозначность нет и даже не может существовать. Несомненно могут быть степени и положения в сфере реального опыта, которые хотя и не подлежат измерению, но тем не менее существуют. И именно таково сознание, т. е. сама жизнь, т. е. самое важное и ценное и, в конце концов, самое "бытийственное" в мире. Удовольствие и неудовольствие есть несомненная реальность, ровно как та нейтральность переживаний в этой их окраске, которая на шкале удовольствия и неудовольствия соответствовала бы 0°. И, однако, ни такой шкалы, ни такой нейтральной точки никакими методами измерений нельзя установить и такая установка теоретически и не представима. Не то же ли самое отношение между выводами рассматриваемой теории и временем как некоторым объективным свойством мира и его частей? Отсутствие способа установить какое-нибудь абсолютное пространственное положение, которое до сих пор предполагалось в неподвижном эфире, создает для физики и практическую, и теоретическую невозможность установить абсолютное движение, а через это и абсолютность (т. е. однозначность) времени как в пункте настоящего, так и в мерах временного течения. И все же из этого не следует, что такого однозначного настоящего нет.
Мысль о таком настоящем тем самым вовсе не отменена и, вопреки обычным утверждениям физиков, сохраняет свой смысл, правда, смысл не физический, а именно онтологический, философский. Теория относительности нисколько не колеблет того предположения, что есть некоторое однозначное общемировое "сейчас" или "теперь", одинаковое на всех триллионах и квадрильонах каких угодно пространственных мер, отделяющих материальные системы, движущиеся с какими угодно скоростями.

III. Общемировое "теперь".

Попробуем раскрыть смысл такого общемирового "теперь". Прежде всего надо уяснить, что вообще надо разуметь под словом "теперь". Возьмем вопрос в наиболее упрощенной форме.
Что значит "теперь" для какого-нибудь единичного сознания? Ничего другого, как наличность настоящего. "Теперь" это предстоящая действительность в отличие от недействительного прошлого и будущего. "Теперь" для многих сознаний, например, для людей, находящихся в одной комнате, есть, конечно, то же их настоящее и притом общее и в этом смысле однозначное настоящее. Общность настоящего для многих сознаний может быть дана в различных содержаниях, как внешней чувственно воспринимаемой, так и внутренней душевной действительности. В аудитории, наполненной многочисленными слушателями, каждое слово лектора, воспринимаемое в качестве произносимого "теперь", совпадает в этой значимости для всех слушателей. Нет никаких оснований думать, что для некоторых оно уже давно прозвучало, для других недавно, а для третьих звучит "теперь". Если бы не было этой однозначности настоящего, солдаты не могли бы разом по команде проделывать один и тот же артикул, музыканты по взмаху палочки дирижера разом начинать оркестровое исполнение, вообще толпа не могла бы одновременно реагировать на то или иное внешнее событие.
Именно все эти факты однозначности временных положений для множества сознаний, и главным образом однозначности "теперь", дают право заключать, что течение времени есть нечто объективное, что переходы настоящего в прошлое и в будущее не представляют какие-то произвольные или субъективные значимости в пределах отдельных сознаний, но властвуют над всеми видами действительности. Возникает естественная и подтверждаемая многочисленными фактами уверенность, что все бытие претерпевает какое-то общее для него "теперь". Правда, это "теперь" многоразлично в том смысле, что для одних элементов бытия оно протягивается очень длительно и, так сказать, стоит на месте, для других непрестанно меняется в своем содержании. Ближайшее прошлое и будущее камня, как восприятия, почти однозначно с его "теперь", но каждое "теперь" соловьиной трели или вращающегося колеса едва уловимо в своем непрестанно меняющемся содержании. Но все эти неодинаковые диапазоны "теперь" различных отрывков действительности словно концентрическими кругами окружают некоторое общее "теперь", для некоторых событий почти точечное. Это общее точечное "теперь" констатируется именно в быстротекучих процессах изменений опять-таки как однозначное для всех сознаний. Однако, установка и проверка однозначности этого "теперь" по мере расширения пространственных границ наблюдения все более и более осложняется. Еще жители [одного] города, например, Петрограда, могут обнаружить однозначность своего "теперь" на совпадающем в своей действительности восприятии пушечного выстрела в 12 часов дня. Но жители разных городов могут эту однозначность лишь представлять, понимать, а не воспринимать непосредственно. Она устанавливается для них географически и астрономически. До появления принципа относительности можно было говорить если не об однозначности восприятия такого общего "теперь", то, во всяком случае, о его физической установке или мыслимости такой установки в общемировом масштабе. С точки зрения старой механики необходимо было бы лишь принять в расчет все расстояния, разделяющие различные пункты мировой системы, а также те движения, которые они претерпевают. С точки зрения новой механики, видоизмененной согласно принципу относительности, нам говорят, что это невозможно. Невозможно потому, что поскольку в мире нельзя найти состояния абсолютной неподвижности, нельзя установить и абсолютного движения. Процессы передачи света происходят в движущихся системах совершенно так же, как и в относительно покоящихся. При таких условиях сравнение течения времен на различно движущихся системах приводят к различным показаниям, которые не могут быть сведены к какому-либо общему значению. Времена на таких системах текут различно, и говорить об однозначном моменте времени, в частности, настоящем, это значит говорить о чем-то не имеющем ни практического, ни теоретического смысла. И, однако, во всех этих утверждениях современной физики вопрос об общемировой одновременности, в частности, одновременности "теперь", решается на почве весьма условных соображений. Основной порок всех этих физически и математически неопровержимых утверждений тот, что в них ставится вопрос не о времени, как свойстве бытия, а лишь о способе установки и измерения временных положений через посредство движения. Пусть для такой установки нет никаких способов и даже вопрос об однозначности такой установки для различно движущихся систем не имеет физического смысла. Но из этого вовсе не следует, что представление о такой общемировой одновременности не имеет более общего смысла и именно такого, в котором измеряемость и установка просто не играет никакой роли и вовсе не требуется. Изменения бытия, которые именно и образуют природу времени, состоят ведь вовсе не из одних движений в пространстве. И образ времени в виде движения есть не только одна из частных его иллюстраций, но именно иллюстрация, наиболее искажающая его природу.
Для философии время прежде всего есть изменяемость сознаний. И однозначность этих изменений в смысле общности "теперь" и общности переходов его в прошедшее и есть его однозначность. Мы утверждаем, что общемировое "теперь" может и должно мыслиться совершенно так же, как в пределах комнаты, площади, города. Разница лишь в том, что в пределах малых пространств однозначность переживания "теперь" устанавливается общностью наполняющих общее настоящее восприятий. На больших пространствах такая установка производится косвенно, а на различно движущихся системах совершенно неосуществима. Но такая однозначность вполне допустима и мыслима при некотором предполагаемом условии. Это условие состоит в том, чего физика в своих пределах вполне законно не может допустить, а именно в мысленном разрыве между временем и пространством.
Когда мы думаем о некотором общем "теперь" для нас, живущих в Петрограде, и для жителей Москвы, то это не значит ничего другого, как то, что если бы мы взаимно могли как-либо преодолеть расстояние, отделяющее эти два города, и взаимно заглянуть в наши квартиры, общественные собрания и т. п., то наши восприятия настоящего совпали бы в своих объективных содержаниях; мы увидели бы и услышали то же самое в качестве происходящего "теперь". И что это совпадение было бы, в этом можно косвенно убедиться разнообразными способами, начиная от телеграфного или телефонного сношения, так сказать аннулирующего это расстояние, и кончая астрономической сверкой часов. В мысли об общемировом "теперь" нет никакой принципиальной разницы с приведенными примерами, так как в этой мысли пространства [расстояния] именно аннулируются. Разница только в том, что установить это возможное тожество настоящего каким-либо способом нет никакой возможности. Теория относительности говорит большее, – не только нет возможности фактической, но и теоретически нельзя себе представить такую установку, потому что световые сигналы, которые только и могли бы послужить для этой цели на больших расстояниях и на системах, движущихся с большими относительными скоростями, дали бы нам картину различной текучести времен. Общая мера времени при таких условиях, так сказать, потерялась бы. Строго говоря, она теряется и на малых расстояниях, строго говоря, даже в пределах одной комнаты. Здесь только разница между большими величинами и величинами бесконечно малыми. Итак, именно значимость расстояний для установок и измеряемости временных положений приводит время и пространство в физике в неразрывную связь, позволяет их вводить в физико-математические расчеты, как вполне равноправные и взаимно обусловливающие координаты. Для физики, как науки об измерениях и, так сказать, неудержимо стремящейся превратиться в одно сплошное измерение, эта связь времени и пространства принципиальна и неразрывна. Не то в философии, как науке о мире в его онтологических основах. Здесь не только можно, но и дóлжно освободиться от такой условной и частной точки зрения на действительность sub sресіе mensionis. Дóлжно потому, что философия должна же, наконец, ясно и отчетливо определить чувственный опыт (мир ощущений) лишь частной и условной областью опыта вообще. Только эта область и подлежит измерению, ко всему же остальному измеряемость и вообще категория количества не применимы. Но тогда теряются уже и всякие основания считать связь между пространством и временем неразрывной. По существу время и пространство являются формами опыта даже и в сфере чувственного лишь совпадающими, а не связанными неразрывно. О их разъединенности свидетельствует уже то, что они обладают разною степенью общности. Духовный опыт сознания связан с пространством лишь тем, что он черпает свой материал отчасти из опыта чувственного. Но по мере переработки этого материала в реальность чувств, мысли и воли пространственность все более и более выпадает. Взаимодействие пространственного и временного несомненно. Но мало ли что взаимодействует друг с другом и все же может существовать и мыслиться отъединенно. Физика ставит предел преодоления пространства в скорости света. Но философия этого предела в праве не принять, как нечто навязанное из частной сферы бытия. Все это проводит нас к заключению, что представление о некотором общемировом "теперь", возникающее на почве, так сказать, отмысливания пространства от времени, не есть что-либо, не имеющее никакого смысла. Смысл такого представления принципиально тот же, что и представления о некотором общем "теперь" для людей, сидящих в одной комнате. Предполагая, что в то время, как мы здесь на земле рассуждаем о времени, какое-нибудь сознательное существо, обитающее в системе Сириуса , думает о том же предмете, мы по существу не делаем ничего иного, как мысленно преодолеваем пространство, представляем жителя системы Сириуса имеющим возможность взглянуть на ту же часовую стрелку, на которую смотрим мы.
Все такие представления могут быть сколько угодно фантастичными в своем частном содержании, но самая мысль о временной однозначности, о возможном совпадении временных содержаний настоящего, разделенного лишь пространственно, настолько же естественна и обоснована, как и мысль о том, что делается в настоящую минуту во всех этажах того дома, в котором мы живем. Для философии принципиального различия этих двух случаев одновременности не существует. Такое различие возникает только в физике, рассматривающей время-изменяемость под частным углом измеряемости его через движение.
Может показаться, что принцип относительности содержит некоторые положения все же роковые и для проблемы, взятой в общефилософском масштабе. Таким положением может быть признано то, что время течет не с одинаковой скоростью на материальных системах, движущихся с разными относительными скоростями. Но надо лишь обратить внимание на особый смысл этого утверждения, чтобы убедиться в том, что и оно имеет лишь весьма условное значение. Из принципа относительности вытекает, что время на движущейся системе течет медленнее, чем на относительно покоящейся. Что значит эта неодинаковость течения времени? Если бы эту неодинаковость можно было бы понимать так, что в то время, как на одной системе хлебное зерно развивается в колос в течение 3-х месяцев, на другой тот же процесс совершается в пять минут, то такие выводы действительно были бы роковыми и для общего онтологического смысла времени. Но данные физики на такие выводы не уполномочивают и их не требуют. Смысл неодинаковости течения времен здесь совершенно иной. Он заключается в том, что время на покоящейся системе, измеряемое по способу световых сигналов с другой и с точки зрения именно движущейся, оказалось бы текущим быстрее. Но эта разница не есть разница самого течения времени, а лишь разница этого течения по способу измеряемости его с другой движущейся системы. Эта разница имеет опять-таки измерительно инструментальный характер, поскольку к составу этой инструментальности можно отнести не только часы, но и лучи света, проходящие пространство и сигнализирующие положение часовых стрелок с одной системы на другую. Все своеобразие принципа относительности именно в том и состоит, что он обнаружил дотоле скрытую особенность этого мирового "инструмента" – светового луча – не увеличивать свою скорость от прибавки к ней скорости той системы, с которой он излучается .
Ведь, в конце концов, это есть особенность именно энергии света, как носителя скорости, а даже не самой скорости в общем смысле. Ведь не значит же это в самом деле, что 5+2=5. Принцип относительности ведь не означает же ниспровержение арифметики. Арифметические слагаемые выпадают только в процессе сложения скоростей, благодаря лишь каким-то странным особенностям движущихся мировых механизмов, вернее одного – светового луча. И время, так сказать, деформируется лишь в процессе этих измерительных подсчетов. Но понятие времени может сохраняться в своем общем смысле столь же непоколебленным, как не поколеблена общая значимость числовой системы из-за того, что 300.000 километров в секунду есть скорость от прибавки слагаемых не увеличивающаяся.
Наше отношение к происшедшему в физике перевороту может показаться слишком упрощенным. Выражаясь юридическим термином, оно представляет просто "отвод" всех выводов этой теории, касающихся времени. Но при рассмотрении вопроса с философской точки зрения именно и должно быть предъявлено требование такого "отвода", поскольку в теории относительности проблема времени превращается в проблему движения, а движение не есть время.
Из сказанного не следует, что этим отводом отношение философской мысли к основам новой механики исчерпывается. Несомненно выводы этой теории могут подлежать и некоторому философскому истолкованию, однако, лишь в той ее специальной области, которая именуется натурфилософией. Однако, в ней эта проблема предстала бы в совершенно иной форме, а именно, в форме проблемы материи и энергии, понимаемых однозначно или неоднозначно. В сущности ведь все выводы теории относительности имеют такую, не всегда высказываемую, но несомненно подразумеваемую формулировку: "известная нам эмпирически материя так устроена", что и т. д. и т. д. Вот это выражение "материя так устроена" во всей полноте его эмпирического содержания и подлежит натурфилософскому истолкованию, а вовсе не время.
Таким образом, не простая непривычка мешает видеть в теории относительности переворот в "миросозерцании", если миросозерцание по-нимать философски. И ее притязания на изменение общего смысла времени совсем не аналогичны требованию космографии признать существование антиподов. Если относительность верха и низа уясняется с расширением космографического горизонта, то именно с расширением миросозерцания из физического в философское уясняется измерительная условность и относительность новой теории физического "времени".

IV. О гносеологическом преодолении времени.

Мы обратимся теперь к различным способам философского преодоления времени. Наиболее полное философское освобождение от времени заключается в той теории, которая признаёт его только формой, созерцающей способностью познающего субъекта, т. е. в теории Канта. Несмотря на всю авторитетность гносеологии Канта, мы считаем именно его взгляд на время наименее требующим обсуждения, – до того он произволен и лишен каких-либо обоснований. Даже признав условно общую теорию априоризма Канта, остается все же совершенно неподтвержденной необходимость включить время в состав априорных форм. В отношении пространства это несомненно имеет свое основание в существовании геометрии. Но время, взятое само по себе, совершенно не может служить основанием какой-либо научной аподиктичности . Кант, как известно, видит во времени такую же априорную основу для арифметики, какою пространство является для геометрии. Но на самом деле связь времени с арифметикой весьма косвенная и во всяком случае не относящаяся к самому существу каких бы то ни было понятий о количестве. Время есть лишь удобная форма для раскрытия порядкового значения количеств. Психологически без этого раскрытия не обойтись. И усвоение чисел через их порядковый смысл есть, конечно, необходимый дидактический прием при обучении арифметике. Но логически все же не время, а то же пространство является истинной основой всей строгости количественных отношений. Арифметика через форму времени есть все же лишь психологически неизбежная иллюстрация арифметики в стихии пространственной раздробленности явлений. Наиболее произвольны и бездоказательны те суждения Канта о времени, в которых он проводит ту мысль, что именно время-то и мешает нам стать лицом к лицу с вещью в себе в сфере внутреннего опыта. Эти суждения в утомительных повторениях находятся во многих местах трансцендентальной аналитики и диалектики . Здесь время выступает у Канта в роли как бы какой-то искажающей призмы, через которую мы рассматриваем наше собственное душевное содержание и наше "я". По Канту выходит так, что как будто при самом рождении какая-то насильственная рука вставляет в процесс нашей внешней и внутренней интуиции какие-то предательские "очки", искажающие до неузнаваемости образ того, что через них рассматривается. Эти "очки" и есть время. Они-то, главным образом, и превращают наше "я", как ноумен, в какой-то презренный феномен. Замечательнее всего то, что эти "очки – время" не только портят и, так сказать, искажают образ зримой через них вещи в себе. Это было бы еще полбеды. Хоть что-нибудь из вещи в себе все же проникало бы в содержание нашего познания. Нет, они не оставляют от созерцаемого через них предмета никаких следов. По Канту выходит, что мы безнадежно замкнуты в круг феноменальности даже и тогда, когда мы обращаемся к внутреннему опыту. И эта роковая замкнутость совершается именно через время. Положительно не было в истории философии теории времени более произвольной и неправдоподобной, чем у Канта. И тем не менее она пользовалась авторитетом и даже влиянием на последующее развитие философской мысли. Это можно объяснить не только гипнозом изобретательского гения Канта (гений изобретения, заметим кстати, не имеет ничего общего с гением истины), но и той онтологической истиной, которая включена в теорию Канта об интеллигибельном и эмпирическом характере, теорию, имеющую весьма тесную связь с его взглядом на время . В самом деле, нет положительно никаких оснований видеть во времени только познавательную форму, мешающую рассмотреть истинное бытие вещи в себе. Время, т. е. изменение, есть не какая-то внешняя бытию форма, словно накладываемая на бытие извне со стороны познавательной способности, но именно свойство самого бытия, его онтологический modus или атрибут. Но вполне возможно посмотреть на дело так, что время есть не универсальный modus бытия, а лишь частный, присущий тому опыту и действительности, которые находятся в человеческом кругозоре. Вполне возможно и даже дóлжно подумать о том, что не все бытие временно и изменчиво или во всяком случае временно не так, как временен опыт, а как-то по иному. В этой онтологической вариации понятие времени, как препятствия, мешающего познать истинную природу вещей, получает уже существенно иной смысл, а именно смысл не гносеологической формы, а своеобразной онтологической формы сознания. Если время есть лишь частный modus бытия, то, конечно, познание мира в его временной только основе не есть полное и в этом смысле не вполне истинное. Подчеркиваю, что эта неистинность совершенно иного рода, чем та, о которой говорит Кант. Время вовсе не есть какое-либо препятствие к познанию вещи в себе и всякое временное бытие временно именно в себе, а вовсе не по внешнему ему способу рассмотрения через время. Поэтому и эмпирический характер должен быть признан самою настоящею вещью в себе. Но вполне законно мыслить, что наше эмпирическое "я" в каких-то отношениях не исчерпывает его подлинной природы и, в частности, в отношении времени, что в ней есть нечто и вневременное или во всяком случае как-то преодолевающее время. Этот онтологический смысл понятия вне-временности несомненно просвечивает в учении Канта об интелли-гибельном характере и составляет единственную ценную сторону его учения. И именно этот смысл наиболее овладевает мыслью продолжателей Канта, оттесняя постепенно гносеологическую сторону его учения. Прежде всего это, конечно, заметно в философии Шопенгауэра.

V. Онтологическое преодоление времени.

Понимание временного или безвременного в онтологическом смысле может раскрываться в двух направлениях, во-первых, нацело отрицательно по отношению к времени и, во-вторых, с сохранением известной связи с временем. Первое понимание сравнительно редко и характерно, главным образом, для сублимированного идеализма современности. Его утверждение сводится к тому, что идеальное вообще не имеет никакого отношения к времени, даже понятие вечности признается в этих случаях неприменимым к сфере идеального, потому что в вечности время все же как-то своеобразно мыслится. Такие взгляды характерны для идеализма в духе Риккерта, марбургской школы, Гуссерля (но вовсе не Гегеля и Платона). Входить в рассмотрение такого понимания мы не будем . Идеальное здесь мыслится слишком своеобразно с отрицанием почти всех основных предикатов реального – времени, причинности, вообще энергетичности. Вопрос о взаимодействии идеального и реального не находит в таком идеализме по существу никакой почвы. Между тем мысленное преодоление времени возникает только из потребности частью философской, частью религиозной понять высший сверхчувственный мир так, чтобы течение времени не было для него ущербным. Но все же такой освобожденный от эмпирического времени мир должен пониматься причастным временному, быть с ним в энергетическом взаимодействии. Но в сфере возникающих на этой почве вопросов такой превыспренный идеализм совершенно бесплоден. Поэтому мы обратимся к тем формам преодоления времени, в которых вневременное понимается связанным с временным живой непрерывной связью и даже его порождающим. Посмотрим, какие выходы за пределы времени являются в этом случае теоретически возможными.
Эти возможности возникают из различных метаморфоз времени. Таких метоморфоз очень немного. Наше эмпирическое время состоит из прошед-шего, настоящего и будущего. Очевидно, что при всяких изменениях настоящее все-таки должно существовать. Уничтожение настоящего было бы равнозначно уничтожению бытия вообще. Что касается прошедшего и будущего, то в отношении их мыслимы два изменения. Во-первых, они оба или порознь могут исчезнуть в своем содержании нацело и, во-вторых, они оба или порознь могут, сохраняясь в своем содержании, прекратиться лишь в качестве прошедшего и будущего превращением своего содержания в настоящее. Исчезновение прошедшего и будущего во всем своем содержании хотя теоретически мыслимо, однако, является совершенно искусственным построением, к которому никакие достаточные основания не приводят. Обе эти возможности заставляли бы нас мыслить тот высший мир, ради которого и возникают разные способы преодоления времени, так сказать, нацело отмирающим с одного или другого конца. Это был бы мир или постоянного умирания, или даже абсолютного исчезновения. Очевидно, что мысль о лучшем, высшем мире должна нас побуждать видоизменять время совершенно иначе, а именно мысленно превращать прошедшее и будущее не в ничто, а именно в бытие настоящего.
Здесь мы уже встречаем три возможности. Во-первых, возможно, что и прошлое, и будущее вместе делаются настоящим. Во-вторых, возможно превращение в настоящее одного лишь прошедшего при сохранении значения будущего, как еще не превратившегося в реальность бытия, и, в-третьих, сохранение силы прошедшего при превращении всего содержания будущего в настоящее. При первой возможности получается не имеющее ни конца, ни начала, ни убыли, ни роста бытие настоящего. Именно такое настоящее и обозначается словом вечность. Вторая и третья возможность в смысле сохранения полноты бытия далеко не равноправны. Сохраняя силу прошедшего, в смысле его полной невозвратимости, мы тем самым признали бы абсолютную значимость смерти и исчезновения. Мир, в котором все его содержание постоянно нацело отмирало бы, был бы миром постоянной абсолютной смерти. По существу это и есть тот эмпирический мир, в котором мы живем, лишь с какой-то своеобразной наполненностью всем своим будущим содержанием. Сколь бы бесконечным ни мыслить это содержание, оно все же постоянно и нацело отмирало бы. Это была бы какая-то постоянная борьба бесконечности с небытием, борьба, в которой небытие все же постоянно побеждало бы жизнь, – нечто весьма искусственное, трудно мыслимое и представимое и во всяком случае безнадежное в смысле преодоления силы смерти, как абсолютной гибели. Положительно нет ничего ни в области философии, ни религии, что заставляло бы ум мыслить эту странную возможность. Вторая возможность совершенно иного рода. Мир, в котором прошедшее сполна возвратилось бы, а будущее все же сохраняло бы свою силу, т. е. постоянно творилось бы, был бы все же весьма существенным восполнением нашего эмпирического мира. Это был бы мир, из которого было бы вырвано жало смерти. Поэтому во всем последующем изложении мы и будем иметь в виду лишь первую и вторую возможность, а также различные мыслимые в их пределах вариации и сочетания. Особого внимания заслуживает первая, т. е. та, в которой прошедшее и будущее, сохраняя все свое содержание, изменяются именно в качестве времен, т. е. делаются реальностью настоящего. Мы утверждаем, что такой мир, т. е. мир абсолютной вечности, представлял бы чисто статическую, т. е. неподвижную бесконечность. Изменение в таком мире было бы уже немыслимо. В самом деле, стоит только всмотреться в то, что называется изменением, и действительно соблюсти в мысли все требования, вытекающие из этого представления, чтобы убедиться в том, что всякое изменение есть синоним новизны. Изменение и есть не что иное, как появление того, чего не было, т. е. нового. Конечно, это "то, чего не было", может быть весьма различным по своему онтологическому значению. Оно может быть и по существу новым содержанием, например: превращение почки в бутон, цветок, плод. Но оно может быть и лишь новым взаимоотношением в составе того или иного неизменного содержания. Образ вращающегося колеса представляет простейшую иллюстрацию этой возможности. Но изменение, в котором ни в каком смысле нет новизны, в отношении которого слова "то, чего не было" не имеют никакого значения, есть contradictio in adjecto . Это не изменение, а именно покоящееся неизменное бытие. Но ведь возникновение нового, того, чего не было, и есть не что иное, как значимость будущего, т. е. непревращенность его в настоящее. Вот почему отмена будущего, утверждаем мы, связана с ничем не устранимою мыслью о превращении бытия в неизменный покой неподвижности. Необходимо понять, что прошедшее и будущее в перспективах вечности совершенно неравноправны. Превращение прошедшего в настоящее обозначает собою только отмену умирания, но вовсе не равнозначно отмене творчества и новизны, отмена же будущего есть неизбежный мысленный отказ от творчества нового.
В статье Л. П. Карсавина "О свободе", напечатанной в первой книжке настоящего журнала , находится интересная попытка построения еще иной возможности, а именно такого своеобразного вида вечности, в котором прошлое и будущее, включаясь во всем своем содержании в состав пребывающей вечности, не теряли бы в то же время и своего характера прошедшего и будущего. Такую своеобразную вечность Л. П. Карсавин называет "всевременностью", подчеркивая этим названием, что в этой форме преодоления времени, все три времени, не теряя своего характера трех времен, т. е. содержа в себе временное течение, вместе с тем уже даны и, так сказать, исполнены, как законченная реальность. Но так как бытие или реальность есть синоним настоящего, то его мысль в наших терминах надо сформулировать так, что прошедшее и будущее, превращаясь в настоящее, не теряют в то же время и своего специфического значения прошедшего и будущего. Его "всевременность" есть не отмена времени, а какое-то своеобразное соединение временности и безвременности. Он подчеркивает, что "всевременность" не отменяет время, но содержит его в себе, как часть. Несмотря на всю соблазнительность такой концепции в смысле сочетания понятия вечности с творчеством, мы все же не можем ее принять в качестве какой-либо хотя бы мыслимой возможности. Мы думаем, что то, чего хочет Л. П. Карсавин, можно лишь выразить в словах, но совершенно нельзя помыслить и именно потому, что в значении употребляемых для выражения его мысли слов заключается совершенно непримиримое противоречие. В самом деле, прошедшее, которое есть полнота реальности, не есть прошедшее, а именно настоящее. Точно также и реализованное будущее не может уже возникать, а, стало быть, не сохраняет характер будущего. Вообще время никак нельзя помыслить частью всевременной вечности как реализованной данности прошед-шего, настоящего и будущего. Нельзя потому, что такая часть находится со своим предполагаемым целым не в отношениях объемлемого и объемлющего, а именно в отношениях взаимного отрицания.
В понятии всевременности, по предположению Л. П. Карсавина, дóлжно мыслить именно полноту реализации бытия. А время есть именно то понятие, вся специфичность которого заключается в отрицании этой полноты. Включать время во всевременность, как часть, это все равно, что включить "нет" в "да". Время также не может быть частью "всевременности", как бутон не может быть частью распустившегося цветка, так как основным признаком бутона и является именно то, что он еще не распустился, а основным признаком цветка именно то, что он распустился. Специфической особенностью времени как раз и приходится считать его ущербность в отношении реальности, всевременность же по мысли Л. П. Карсавина есть полнота бытия. И ясно, что включить ущербность в состав полноты это и значит отменить ущербность. Мыслить же одно в составе другого так же невозможно, как видеть месяц на ущербе в картине полнолуния. Может показаться, что последний пример именно и показывает мыслимость отрицаемой нами возможности. В самом деле, ведь можно рассуждать так, что именно ущербный месяц, т. е. часть его, входит в состав целого. Однако, такое рассуждение грешило бы неразличением в понятии и представлении ущербности двух сторон его содержания: положительной и отрицательной. В своем положительном содержании всякая ущербность, конечно, входит в состав восполняющего его целого. Но в своем отрицательном признаке наличности лишь части бытия без остальных восполняющих частей это понятие ущербности совершенно несовместимо с понятием целостности. Есть только один способ отвергнуть ту немыслимость, на которой мы настаиваем: это сказать, что в природе высшего бытия, а именно в природе Бога, немыслимое и противоречивое в пределах человеческого ума и опыта может оказаться совместным и вообще возможным. Сюда относятся все мысли об антиномичности природы Бога, о том, что именно в Боге осуществляется coincidentia oppositorum и т. п. соображения об иррациональности природы высшего бытия. В подобных соображениях на наш взгляд есть нечто вполне приемлемое для мысли, поскольку противоположное и даже противоречащее принимается в природе Бога в каких-либо разных смыслах и отношениях. Для таких совмещений нет даже надобности восходить мыслью до природы Бога. И человек может быть и добр, и зол в разных отношениях или в разные времена, цветок может быть и черным, и белым в разных своих частях, мы говорим о кисло-сладком хлебе и т. п. и т. п. В природе высшего, в которой надо предполагать большую глубину и, так сказать, многосложность бытия для совместимости противоположностей, конечно, еще больше оснований и, так сказать, простора. В этом смысле можно, конечно, говорить о сочетании бытия временного и вечного, но именно как о сочетании различных содержаний. Но чтобы одно и то же содержание было и временным и вечным, такое требование для мысли совершенно разнозначно требованию мыслить один и тот же четырехугольник и квадратом, и ромбом, или сплошь белым и сплошь черным. Природа мысли такова, что она нигде не может потерпеть осуществления противоречия в логическом смысле. Говорить об осуществленности таких противоречий это значит не только переходить пределы опыта, но и пределы мыслимости. Превращать учение о Боге в такую немыслимость мы не видим никаких оснований ни в области философии, ни в области теологии. Все сказанное приводит нас к тому выводу, что мысль о такой полноте бытия, которая уже не имеет чем восполняться, для которой уже не может быть ничего еще не совершившего, т. е. будущего, неизбежно приводит к полному упразднению времени в его характеристике трех времен. А полное упразднение времени равнозначно отмене какого бы то ни было изменения. Изменение немыслимо вне времени и обратно.
Поэтому мысль о вечности, как о полном преодолении времени, с превращением в бытие настоящего как прошедшего, так и будущего, есть мысль о вечности покоящейся и лишенной всякого творчества. Эту вечность мы будем называть абсолютной, в отличие от вечности относительной, т. е. такой, в которой мыслится сочетание вечного бытия с бытием временным. Эта последняя вечность есть именно соединение неизменного с изменяющимся, сочетание неподвижного и нетворящегося с творчеством. В результате мы можем мыслить бытие видоизмененным в отношении времени трояким способом, во-первых, как вечность абсолютную, во-вторых, как вечность с сохранением значимости только прошедшего в какой-то части бытия и, в-третьих, как вечность в сочетании с значимостью будущего тоже для какого-то содержания мирового бытия. Для рассмотрения того, какая из этих вариаций более удовлетворяет требованиям религиозной и философской мысли, нам необходимо уже рассмотреть их не как абстрактные возможности, а именно в связи с понятием Бога и мира, как целого.

См. послесловие Н. П. Ильина.

ПРИМЕЧАНИЯ

Публикация статьи С. А. Аскольдова выполнена по ее первому (и единственному) изданию в журнале «Мысль» (1922, № 3 (май-июнь), с. 80–97). Журнал издавался Петербургским Философским Обществом в течение 1922 года, который был и последним годом существования Общества (основанного в 1897 г.). Вышли три номера журнала за первую половину года (один номер выходил раз в два месяца); четвертый номер (в котором предполагалось продолжение статьи С. А. Аскольдова) был уже набран, но «рассыпан» по распоряжению властей.

* В том, что настоящее не есть теоретический "момент", а имеет свой диапазон или длительность, см. нашу книгу "Мысль и действительность", 1914, стр. 302–303.

1. Согласно учению И. Канта, характер каждого человека можно рассматривать как с эмпирической точки зрения (связанной с его проявлениями в реальном мире), так и с точки зрения существования человека как личности в интеллигибельном (умопостигаемом) мире, свободном от ограничений пространства и времени (см. ниже прим. ). Только в умопостигаемом мире человек обладает свободой и действует согласно моральным принципам, а не подчиняется жесткой необходимости (детерминизму) эмпирического мира. В определенном смысле учение Канта о «двух характерах» одного человека восстанавливало учение бл. Августина о «двойном гражданстве» христианина в «граде земном» и «граде Божием».

2. Бергсон (Bergson) Анри (1859–1941), французский философ, лауреат Нобелевской премии по литературе (1927). Согласно Бергсону, психическая жизнь является непрерывной изменчивостью, которая постигается только интуицией и, напротив, искажается рациональным мышлением. Аскольдов имеет в виду, прежде всего, работу Бергсона, изданную по-французски под названием «Опыт о непосредственных данных сознания» (1889) и переведенную на русский язык под названием (заимствованным из немецкого перевода) «Время и свобода воли» (1910). См. современное издание: Бергсон А. Собрание сочинений в четырех томах. М., 1992. Т. 1.

3. «с точки зрения мира» (лат.)

4. «с точки зрения измерения» (лат.)

5. Сириус – звезда из созвездия Большого Пса, самая яркая на земном небосводе. Автор говорит о «системе Сириуса», поскольку Сириус относится к числу «двойных звезд».

6. Автор имеет в виду так называемый «неклассический закон сложения скоростей», впервые предложенный выдающимся французским математиком и физиком Анри Пуанкаре (1854–1912). Уточним, что в соответствии с формулой Пуанкаре (которая обычно именуется «формулой Эйнштейна») скорость света не зависит как от скорости источника света, так и от скорости «приёмника» света.

7. По определению Канта, «аподиктическое суждение… выражает логическую необходимость» (а не только логическую возможность). См. Кант И. Сочинения в шести томах. М.: Мысль, 1964. Т. 3.С. 172.

8. См. указанное в предыдущем примечании издание, с. 205 и далее. По сути дела, Кант заостряет внимание на проблеме того, каким образом «я» как «мыслящий субъект познаю себя как мыслимый объект» (с. 207, курсив Канта). См. обсуждение этой проблемы в работе Н. Н. Страхова «Об основных понятиях психологии», опубликованной в данном номере. Безоговорочно отвергая эту проблему именно как проблему, Аскольдов, на наш взгляд, упрощает ситуацию (см. также послесловие «Творец и зритель» к указанной публикации Страхова).

9. Достаточно ясно учение Канта об умопостигаемом и эмпирическом характере излагает Шопенгауэр в работе «Об основе морали». См. Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. М.: Республика, 1992. С. 180 и далее.

10. Подробная критика двух школ так называемого неокантианства (баденбаденской и марбургской), а также тесно связанного со взглядами представителей марбургской школы учения Э. Гуссерля (1859–1938) о «безвременности истины», дана С. А. Аскольдовым в книге: Алексеев (Аскольдов) С. А. Мысль и действительность. М.: Путь, 1914 (см. в особенности две последние главы этой книги).

11. «противоречие в понятиях» (лат.)

12. См. Мысль. 1922. № 1 (январь-февраль). С. 55–88. Статья «О свободе» перепечатана в современном издании: Карсавин Л. П. Малые сочинения. СПб., 1994.

13. «совпадение противоположностей» (лат.).