На 2013 год пришлись юбилеи событий исключительно высокой значимости в истории Церкви и истории России. Исполнилось ровно 17 столетий со времени издания Миланского эдикта, прошло 25 лет после празднования тысячелетия Крещения Руси, 400 лет назад в Москве состоялся Земский собор, избравший на царство Михаила Романова и в связи с этим 100 лет назад, в последний мирный год в истории нашей страны, после которого начинался «не календарный, настоящий XX век», ставший огненным испытанием для России, праздновалось трехсотлетие династии Романовых. Среди этих дат не должен потеряться еще один юбилей - 70-летие Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, состоявшегося в 1943 г. Это событие не равнозначно изданию эдикта святым императором Константином о свободе христианского исповедания или Крещению Руси, но в истории Русской Церкви XX века Собор имел колоссальное значение.

До него в течение 18 лет восстановленный в 1917 г. Патриарший Престол оставался вакантным - Русскую Церковь возглавлял Патриарший Местоблюститель, а некоторое время, с конца 1925 г., после ареста священномученика Петра, до 1936 г., когда поступила ложная информация о его кончине, - Заместитель Местоблюстителя. Соборы не созывались, Временный Патриарший Синод в 1935 г. прекратил свое существование. Текущее церковное управление осуществлялось единолично Местоблюстителем, и лишь изредка созывались совещания, в которых участвовало по несколько епископов, имевших возможность приехать в Ульяновск (Симбирск), куда в начале Великой Отечественной войны была эвакуирована Патриархия в лице Местоблюстителя митрополита Сергия и нескольких его помощников.

Как известно, Собору предшествовала состоявшаяся 4 сентября 1943 г. встреча митрополитов Сергия (Страгородского), Алексия (Симанского), будущего Патриарха, и Николая (Ярушевича), в ту пору занимавшего Киевскую кафедру, но находившегося в Москве, с И. В. Сталиным, В. М. Молотовым и только что назначенным на учрежденную тогда должность председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карповым. На этой встрече митрополитами было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, причем, вопреки предположениям иерархов, считавших, что для его подготовки понадобится месяц, Сталин посоветовал подготовить Собор, как он выразился не без мрачного юмора, «в большевистском темпе». Чтобы ускорить дело, некоторых участников Собора доставили в Москву на военных самолетах. Два архиерея - Саратовский архиепископ Иоанн (Братолюбов) и епископ Молотовский Александр (Толстопятов) - были освобождены из лагерей незадолго до открытия Собора. На встрече со Сталиным иерархи поставили и ряд других вопросов, связанных с тяжелым положением Церкви: об открытии приходов, духовных школ, о возобновлении издания официального церковного журнала и даже об освобождении некоторых из арестованных епископов и священников. Их список был подан позже, но из этого списка в живых оказался тогда лишь один иерарх - , который и был освобожден, после чего его поставили на Алма-Атинскую кафедру.

Архиерейский Собор, состоявшийся 8 сентября, через 4 дня после встречи митрополитов с руководством страны, вынес определение об отлучении от Церкви коллаборационистов-мирян и об извержении из сана клириков и епископов, виновных в том же преступлении, избрал Священный Синод, но главным его решением явилось избрание Патриарха. Им стал исполнявший до тех пор должность Местоблюстителя Сергий, интронизация которого состоялась 12 сентября.

Это событие вызвало великую радость у немногочисленного тогда духовенства, не истребленного гонениями, и у многомиллионного православного народа, но в то же время и критику, которая шла из кругов церковных оппозиционеров, из-за линии фронта, из русского зарубежья. И до сих пор некоторые из историков, а чаще публицистов, пытаются дискредитировать Архиерейский Собор 1943 г. и совершенный на нем акт избрания Патриарха. Поэтому апология Собора и его решений остается и по сей день актуальной церковной или, по меньшей мере, церковно-исторической задачей.

Один из аргументов критиков Собора заключается в указании на то, что способ избрания Патриарха, совершенного в 1943 г., радикально расходился с той процедурой, которую предусматривал Поместный Собор 1917–1918 гг. в своем определении, посвященном этой теме. В соответствии с этим определением, Патриарха должен был избирать Собор широкого состава с участием епископов, клириков и мирян. Но предусмотренную этим определением процедуру осуществить было невозможно. На созыв Поместного Собора государственная власть согласие не дала. Сама обстановка войны этому мало благоприятствовала. После кончины Святейшего Патриарха Сергия, когда война приблизилась к победному финалу, разрешение на созыв Поместного Собора было дано, и он состоялся в январе 1945 г. В 1943 г. была получена правительственная санкция на созыв Архиерейского Собора, - очевидным образом, менее затратное и, что важно, более оперативное мероприятие, чем Поместный Собор.

Не предусмотренное Собором 1917–1918 гг. избрание Предстоятеля Поместной Церкви на соборе епископском является актом вполне правомерным с точки зрения канонов. Первый епископ на языке большинства канонов носит титул не Патриарха (впервые упоминаемый в правилах лишь на Трулльском Соборе), а митрополита. И одинаково с другими епископами в эпоху Вселенских Соборов он избирался на областных соборах, состав которых был исключительно епископским. Каноны по существу дела знают исключительно собор епископов области, другими словами, Поместной Церкви, а не соборы с участием клириков и мирян. Так, 19 правило IV Вселенского Собора гласит:

«Посему определил святый собор, согласно правилам святых отец, чтобы в каждой области епископы дважды в году собиралися во едино, где назначит епископ митрополии, и исправляли все, что откроется».

Тот же исключительно архиерейский состав собора предусмотрен и в 6 правиле VII Вселенского Собора. О епископском составе соборов говорят также 14, 87, 141,142 правила Карфагенского Собора, 40 правило Лаодикийского Собора. В канонах не рассматривается специально вопрос о порядке избрания митрополита, из чего следует, что он также совершался на епископских соборах. Некоторая особенность в избрании предстоятеля митрополии, в отличие от других епископов, предусматривалась, однако, 6 правилом Карфагенского Собора, в котором, в частности, говорится:

«Но и от ближния области должно призвати епископов к поставлению епископа митрополии».

По толкованию Вальсамона, такой порядок приглашения епископов соседних митрополий применялся в Африканской церкви, избыточествовавшей епископами, «ради важности митрополичьего сана» . Ни о каком участии в избирательных соборах клириков и мирян каноны нигде не упоминают.

В позднейшие времена, когда образовались Патриархаты, также ничего неизвестно об участии клириков в избрании Патриархов, а что касается мирян, то их совокупную волю представлял император. В состав Освященных Соборов, которые созывались у нас в России в досинодальный период, входили великие князья, потом цари, входили также архимандриты и игумены «степенных монастырей», настоятели кремлевских соборов, но каноническую значимость постановлениям этих соборов, а также совершаемым ими актов избрания Предстоятелей Русской Церкви сообщало участие в них епископов как преемников апостолов. Именно как преемников апостолов, хотя в литературе иногда высказывается совершенно ложная идея, что права епископов вытекают из представительства ими духовенства и мирян своих епархий. Если бы это было так, то существовала бы предусмотренная канонами процедура лишения епископов представительских прав волей подведомственного им народа и духовенства. Ничего подобного каноны и история Церкви не знают. Правом суда над епископом и, следовательно, лишения его сана обладают исключительно соборы епископов широкого или узкого состава.

Хотя для избрания Патриарха в 1945 и 1971 гг. созывались Поместные Соборы широкого состава, но правом голоса на них обладали только архиереи. Как известно, в 1926 г. была предпринята попытка заочного избрания Патриарха через опрос епископов. Из-за арестов эта попытка не удалась. С канонической точки зрения сомнительность этого опыта связана с заочной процедурой подачи голосов, но отнюдь не с тем, что опрашивали исключительно епископов. Церковная общественность тех лет прекрасно понимала, что какой бы ни была предусмотренная Поместным Собором 1917–1918 гг. процедура избрания Патриарха, канонически голосов, поданных епископами, вполне достаточно для законности избрания. Итак, аргумент против каноничности избрания Патриарха на Архиерейском Соборе ввиду того, что это не был собор широкого состава, падает как совершенно несостоятельный.

Критики Архиерейского Собора 1943 г. отвергают его законность также на том основании, что в нем участвовало меньшинство наличного на тот момент епископата. В Соборе действительно участвовало лишь 19 архиереев. Отсутствовали епископы, находившиеся вне канонических границ Русской Церкви, каковыми были как архиереи Зарубежной Церкви, так и те епископы, которые, подобно митрополиту Вениамину (Федченкову), состояли в юрисдикции Московской Патриархии (епископы, перешедшие в юрисдикцию Константинопольского Патриархата, при этом, естественно, учитываться не должны), отсутствовали епископы, занимавшие кафедры на территории, оккупированной врагом, - как те, что сохраняли верность Московской Патриархии и поминали Местоблюстителя Патриаршего Престола, так и ушедшие в автокефалистский раскол на Украине. Учитываться не должны по понятным причинам те архиереи, которые, воспользовавшись немецкой оккупацией своих территорий (Эстонии и Латвии), ушли в юрисдикцию Константинополя. Не участвовали в Соборе ни обновленцы, хотя бы и старого поставления, которые были не извержены из сана, но запрещены в служении, ни григорьевцы, ни епископы из числа «не поминающих». Не присутствовали на Соборе и те архиереи, которые оставались в местах заключения. Их канонический статус - почисление за штат - исключал их полноправное участие в соборных деяниях, не говоря уже о том, что по не зависящим ни от них, ни от Местоблюстителя причинам они лишены были возможности участвовать в Соборе. В совокупности число всех не участвовавших в Соборе архиереев превосходило число присутствовавших на нем, однако число занимавших кафедры и не находившихся под прещением архиереев, не принявших участие в Соборе 1943 г., уступало числу присутствовавших на нем епископов. Но даже если бы это было не так, каноническая правомерность Собора от этого не теряется.

Рассуждая на эту тему, примем во внимание следующие соображения: полноправными членами Вселенских Соборов являлись все православные епископы. В эпоху Вселенских Соборов, когда кафедры существовали почти во всех городах Римской империи, вселенский епископат насчитывал не менее 2000 архиереев. Между тем, Никейский Собор вошел в историю как Собор 318 отцов, II Вселенский - как Собор 150 отцов. В самом многочисленном по составу из Вселенских Соборов - Халкидонском - участвовало 640 епископов. Во всех случаях участники Вселенских Соборов составляли меньшинство и даже незначительное меньшинство современного им епископата, но это обстоятельство ни малейшим образом не подрывает авторитет этих Соборов. У нас в досинодальный период соборы, которые созывались для избрания епископов на вдовствующие кафедры, включали, как правило, лишь небольшую часть епископата, в основном тех архиереев, которые занимали кафедры, находившиеся поблизости от Москвы, и неучастие остальных архиереев никоим образом не ставило под вопрос каноничность совершаемых на этих избирательных соборах епископских избраний. В синодальную эпоху все решения на уровне высшей церковной власти принимались Святейшим Синодом, который включал в себя совершенно ничтожную долю епископата. И хотя синодальная система церковного управления имеет бесспорные канонические дефекты, правомерность принимавшихся Синодом решений (которую, конечно, следует отличать от целесообразности или, в случае принятия судебных решений, возможной несправедливости, в особенности очевидной в деле священномученика митрополита Арсения (Мацеевича)) под вопросом не стоит, иначе мы должны были бы считать нашу Церковь в синодальную эпоху выпавшей из лона Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви, что было бы и абсурдно и кощунственно.

В некоторых публикациях сам тот факт, что избрание Патриарха на Соборе 1943 г. было совершено единогласно, без единого голоса против, что замечательным образом свидетельствует о единодушии епископата, рассматривается как обстоятельство, подрывающее авторитет Собора, как свидетельство несвободы его участников. Возможно, что в гражданском отношении они и были по-разному ограничены в своей свободе, но это еще не дает оснований обвинять кого бы то ни было из участников Собора в том, что, поддержав кандидатуру митрополита Сергия, он действовал против своей церковной совести. Большинство участников Собора были либо его давними единомышленниками и помощниками, либо его ставленниками.

Презумпция несвободы в случае единогласной подачи голосов приобрела тривиальный характер в наше время, под влиянием либералистских, плюралистских идей и предрассудков, но она глубоко чужда церковному мышлению и церковной традиции. Как известно, несогласие с догматическими определениями Соборов влечет за собой - совершенное отлучение от Церкви. Иными словами, в Церкви ее члены соединены единством веры. По иным, не вероучительным вопросам, разногласие допускается, но отнюдь не одобряется, рассматривается как обстоятельство, достойное сожаления. Это ясно выражено, например, в 6 правиле I Вселенского Собора, одной из тем которого является избрание епископа. В нем сформулирован принцип, что в случае разногласия при избрании епископа превозмогает голос большинства, а об имеющих отличное от большинства мнение Отцы Никейского Собора не без укоризны изрекли:

«Аще же общее всех избрание будет благословно, и согласно с правилом церковным: но два или три, по собственному любопрению, будут прекословити: да превозмогает мнение большинства».

Аналогичная мысль выражена и в 19 правиле Антиохийского Собора, посвященном также избранию епископов:

«Аще поставление совершится по определенному правилу, а некоторые по своей любопрительности воспрекословят: да превозмогает решение множайших».

Как видим, в этих двух канонах упорствующие в мнении, противоречащем голосу большинства, укоряются в грехе «любопрения», или «любопрительности».

Не лишено интереса то обстоятельство, что в Католической церкви избрание папы, в соответствии с ее установлениями, может быть совершено тремя способами, из которых высшим признается тот, который именуется избранием по вдохновению свыше (per inspirationem), когда все кардиналы назовут одного кандидата. Другой способ - через компромисс (per compromissum), когда кардиналы, не имея единого кандидата, договариваются о кандидате через переговоры, и только если сделать этого не удается, избрание совершается посредством тайного голосования - при этом требуется большинство в две трети голосов. На последних конклавах применялся именно этот способ, но высшим признается тот, когда имеется лишь один кандидат. Именно так обстояло дело у нас на Архиерейском Соборе 1943 г., равно как и на Поместных Соборах 1945 и 1971 гг.

Единомыслие, которому публицистика рубежа 1980-х - 1990-х годов, придавала карикатурные черты, исходя из ложного представления, что оно либо достигается манипулированием, либо тождественно безмыслию единомышленников, для Церкви Христовой в течение веков служило высоким идеалом. При открытии Поместного Собора 1917 г. его почетный председатель митрополит Киевский Владимир назвал разномыслие главной причиной смуты, в которую втягивалась тогда Россия. Это его выступление остается вполне актуальным и в наше время, и оно заслуживает пространного цитирования, потому что и ныне способно послужить предостережением и призывом:

«Здесь на Соборе представлены духовное благочестие, христианская добродетель и высокая ученость. Но есть нечто, возбуждающее опасения. Это - недостаток в нас единомыслия, как указали подготовительные работы к Собору, продолжавшиеся в течение последних двенадцати лет. Поэтому я напомню Апостольский призыв к единомыслию. Эти слова Апостола имеют вселенское значение и относятся ко всем народам, ко всем временам, но в настоящее время разномыслие сказывается у нас особенно сильно. Оно возведено в руководящий принцип жизни. Без фракций, говорят, не обеспечен и порядок государственный. Разномыслие подкапывается под устои семейной жизни, под устои школы, под влиянием разномыслия принимаются иногда такие преобразования, которые противоречат одно другому. Разномыслие раздирает государство. Нет ни одной стороны жизни, которая бы была свободна от пререканий и споров. Скажете, что для блага общества нужна власть, вам возразят, что всякая власть есть насилие и т.д. На чем же мы сойдемся? Православная Церковь молится о единении и призывает едиными усты и единым сердцем исповедывать Господа. ...Сыны Церкви умеют подчинять свои личные мнения голосу Церкви» .

Благодаря этой способности сынов Церкви расколы, поразившие церковную жизнь, главным образом, под влиянием внешних сил, были преодолены, и одним из существенно важных этапов их преодоления стал Архиерейский Собор 1943 г. Но болезнь, поразившая российское общество задолго до 1917 г., выразившаяся в глубоких политических разделениях, вызванных, в конечном счете, отпадением либеральных и революционных деятелей и кругов от Православия и сопряженных с ним вековых государственных традиций, ввергла Россию в кровавую смуту, которая началась сразу после вынужденного от престола и захвата верховной власти самозванцами, назвавшими себя временными министрами. Хотя ко времени открытия Поместного Собора они еще занимали Императорский Зимний дворец, но контроль над страной они потеряли, приведя ее тем самым на край гибели. О горьких и бедственных плодах разномыслия и говорил при открытии Собора священномученик Владимир, призывая и участников Собора и весь русский народ к восстановлению единомыслия.

Митрополит Сергий в первый же день войны написал «Послание пастырям и пасомым Христовой Православной Церкви», в котором призвал православный русский народ на защиту Отечества. С патриотическими посланиями к пастве обращались ближайшие сподвижники Местоблюстителя: митрополиты Алексий и Николай. Все страшные дни блокады Митрополит Ленинградский оставался со своей паствой в голодном и холодном городе на Неве. По всей стране в православных храмах служились молебны о даровании победы.

В 1942 году Московская Патриархия выпустила книгу «Правда о религии в России» предисловие к которой написано Главой Русской Церкви. В нем говорится: «Эта книга есть ответ прежде всего на «крестовый поход» фашистов, предпринятый ими якобы ради «освобождения» нашего народа и нашей Православной Церкви от большевиков». Линия поведения нашей Русской Церкви в отношении фашистского «крестового похода» определяется просто. Фашистский «крестовый поход» уже разразился над нашей страною, уже заливает ее кровью, оскверняет наши святыни, разрушает исторические памятники, изощряется в злодеяниях над безоружным населением... Ясно, что мы, представители Русской Церкви, даже и на мгновение не можем допустить мысли о возможности принять из рук врага какие-либо льготы или выгоды... Ясно, что Церковь раз и навсегда должна соединить свою судьбу с судьбою паствы на жизнь и на смерть. И это она делает не из лукавого расчета, что победа обеспечена за нашей страной, а во исполнение лежащего на ней долга, как мать, видящая смысл жизни в спасении ее детей».

В приходах проводился сбор средств на нужды обороны, на подарки бойцам, на содержание раненых в госпиталях и сирот в детских домах. 30 декабря 1942 года митрополит Сергий обратился к пастве с призывом собрать средства на сооружение колонны имени Димитрия Донского. В ответ на призыв Первоиерарха духовенством и мирянами собрано было более 400 тысяч рублей. В декабре 1942 года, после решительного перелома на фронтах второй мировой войны, митрополит Сергий от лица Русской Православной Церкви обратился к румынским пастырям и православному румынскому народу, втянутому в войну с единоверной Россией, с призывом отречься от союза с Германией.

Грозная опасность, нависшая над самим существованием государства, необходимость всенародного единения для победы над врагом, патриотическая позиция Русской Церкви побудили Советское правительство к изменению религиозной политики. Начали открываться приходы, закрытые в 30-е годы; многие из оставшихся в живых священнослужителей были освобождены из лагерей и смогли возобновить служение в храмах. Возобновились архиерейские хиротонии (рукополагались как правило предварительно постриженные в монахи вдовые протоиереи). В советской печати практически прекратилась антирелигиозная полемика. Журналы, издаваемые «Союзом воинствующих безбожников», перестали выходить за недостатком бумаги, и даже сам Союз прекратил свое существование без его официального роспуска. Были закрыты и некоторые антирелигиозные музеи. Свидетельством признания патриотических заслуг духовенства со стороны Правительства явилось назначение митрополита Киевского Николая членом Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников.

31 августа 1943 года Глава Русской Церкви митрополит Сергий возвратился из Ульяновска в Москву, от которой к тому времени фронт откатился далеко на Запад. Вскоре в столицу прибыл и митрополит Ленинградский Алексий. 4 сентября митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль для встречи с Председателем Совнаркома И.В.Сталиным. Состоялась беседа, в которой принял участие и заместитель Главы Правительства В.М.Молотов. Он сказал, что Правительство хочет знать нужды Церкви. Митр. Сергий указал на необходимость широкого открытия храмов, количество которых совершенно не удовлетворяет религиозные потребности народа. Он также заявил о необходимости созыва Собора и выборов Патриарха. Наконец, он заявил о необходимости широкого открытия духовных учебных заведений, так как у Церкви отсутствуют кадры священнослужителей. Затем после чаепития началась деловая беседа, затянувшаяся до трех часов ночи. В ней, помимо Сталина и Молотова, участвовали также технические эксперты. Беседу эту можно назвать в полном смысле этого слова исторической. В тот момент, после десятилетий террора, направленного против Церкви, новый порядок являлся, несомненно, прогрессивным шагом, так как означал возможность легального существования Православной Церкви. В конце беседы престарелый, больной митрополит был страшно утомлен. Сталин, взяв митрополита под руку, осторожно, как настоящий иподиакон, свел его по лестнице вниз и сказал ему на прощание следующую фразу: «Владыко! Это все, что я могу в настоящее время для Вас сделать». И с этими словами простился с иерархами.

Архиерейский Собор состоялся 4 дня спустя после беседы в Кремле – 8 сентября 1943 года. В деяниях Собора, проходившего в здании Патриархии, участвовало 19 архиереев. Некоторые из них доставлены были в Москву из лагерей и ссылок. Митрополит Сергий выступил на Соборе с докладом о патриотическом служении Церкви в Великую Отечественную войну. Первоочередным делом Собора было избрание Патриарха. Митр. Алексий сказал: «Владыка митрополит Сергий в течение 17 лет фактически несет обязанности Патриарха, поэтому я полагаю, что никто из нас, епископов, не мыслит себе другого кандидата, кроме того, который положил столько трудов для Церкви в звании Патриаршего Местоблюстителя». Предложение было встречено единодушным одобрением. Собор архиереев избрал Священный Синод Русской Православной Церкви, членами которого стали митрополиты Ленинградский Алексий и Киевский Николай, архиепископы Куйбышевский Алексий, Горьковский Сергий, Красноярский Лука, Ярославский Иоанн. Собор вынес также постановление с осуждением коллаборационистов: «Всякий виновный в измене общецерковному делу и перешедший на сторону фашизма, как противник Креста Господня, да числится отлученным, а епископ или клирик – лишенным сана». 19 сентября состоялась интронизация Патриарха в кафедральном Богоявленском соборе. После избрания Патриарха сделаны были дальнейшие шаги на пути нормализации взаимоотношений между Православной Церковью и Советским Правительством. 8 октября 1943 года был образован Совет по делам Русской Православной Церкви при Совнаркоме СССР. В его компетенцию входило содействие в установлении связей между Правительством и Московской Патриархией. Председателем Совета стал Г. Г.Карпов.

заседал 8 сентября 1943 г., первый Собор РПЦ после 1918 г. Собору предшествовала встреча Местоблюстителя Патриаршего Престола Московского митр. Сергия (Страгородского) , Ленинградского митр. Алексия (Симанского) и Киевского митр. Николая (Ярушевича) с И. В. Сталиным . В кон. авг. 1943 г. гражданская власть предложила митр. Сергию возвратиться в Москву из Ульяновска, куда митр. Сергий был эвакуирован в окт. 1941 г. 4 сент. митр. Сергию позвонил представитель Совнаркома полковник НКВД Г. Г. Карпов , сообщивший о желании правительства принять высших иерархов РПЦ. Митр. Сергий выразил пожелание, чтобы визит состоялся безотлагательно.

Позже Карпов записал содержание своей беседы со Сталиным, предварявшей звонок митр. Сергию, и вопросы, к-рые задавал ему Сталин: «а) Что из себя представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в Церкви, его отношение к властям); б) краткая характеристика митрополитов Алексия и Николая; в) когда и как был избран в Патриархи Тихон; г) какие связи Русская Православная Церковь имеет за границей; д) кто является Патриархами Вселенским, Иерусалимским и другими; е) что я знаю о руководстве Православных Церквей Болгарии, Югославии и Румынии; ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай; з) количество приходов православной Церкви в СССР и количество епископата» (МЦВ. 1994. № 6 (103)). Получив ответы Карпова, Сталин сказал, что нужно создать специальный орган, к-рый бы осуществлял связь с руководством РПЦ (7 окт. 1943 вышло Постановление СНК, в к-ром было утверждено «Положение о Совете по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР»).

Вечером 4 сент. в Кремле состоялась беседа 3 митрополитов со Сталиным, В. М. Молотовым и Карповым о взаимоотношениях Церкви и гос-ва. Сталин попросил митрополитов высказаться об имевшихся у Русской Церкви и у них лично назревших, но нерешенных вопросах. Митр. Сергий сказал, что самый главный вопрос - о центральном руководстве РПЦ, что он почти 18 лет является Патриаршим Местоблюстителем и думает, что едва ли где-то еще возможна такая ситуация, при к-рой с 1935 г. в Церкви нет Синода. Митр. Сергий просил разрешения собрать Архиерейский Собор, к-рый изберет Патриарха и образует при главе Церкви Свящ. Синод как совещательный орган в составе 5-6 архиереев. Согласившись с предложением митр. Сергия, Сталин спросил о возможном сроке созыва Собора. Митр. Сергий ответил, что Собор можно созвать через месяц. Этот срок, очевидно, не соответствовал видам Сталина, и он спросил: «А нельзя ли проявить большевистские темпы?» - поинтересовавшись мнением Карпова на этот счет. Карпов ответил, что если помочь митр. Сергию транспортом, предоставить самолеты, то Собор можно созвать через 3-4 дня. Договорились, что А. С. соберется в Москве 8 сент. Допустив возможность избрания Патриарха, правительство признало несбыточность большевистских планов полного разгрома Церкви и устранения ее из жизни народа. По существу, были заключены условия своего рода «конкордата», к-рый в основных чертах гос. власть соблюдала вплоть до начала хрущёвских гонений (см. Хрущёв Н. С.).

А. С. состоялся через 4 дня после встречи в Кремле в новом здании Патриархии в Чистом пер. в Москве. В его деяниях участвовало 19 архиереев - все, кто в это время находился на кафедрах на не оккупированных нем. войсками территориях: митрополиты Сергий (Страгородский), Ленинградский Алексий (Симанский), Киевский Николай (Ярушевич), архиепископы Красноярский свт. Лука (Войно-Ясенецкий) , Сарапульский Иоанн (Братолюбов) , Казанский Андрей (Комаров) , Куйбышевский Алексий (Палицын) , Уфимский Стефан (Проценко) , Горьковский Сергий (Гришин) , Ярославский Иоанн (Соколов) , Рязанский Алексий (Сергеев) , Калининский Василий (Ратмиров) , Новосибирский Варфоломей (Городцов) , Саратовский Григорий (Чуков) , епископы Молотовский Александр (Толстопятов) , Курский Питирим (Свиридов) , Кировский Вениамин (Тихоницкий) , Ульяновский Димитрий (Градусов) и Ростовский Елевферий (Воронцов) . Мн. архиереев доставили на Собор на военных самолетах. Почти все они были исповедниками, прошедшими через тюрьмы, лагеря и ссылки, архиеп. Сарапульский Иоанн (Братолюбов) и еп. Молотовский Александр (Толстопятов) были освобождены незадолго до Собора.

А. С. открыл Местоблюститель Патриаршего Престола, прочитавший краткий доклад «О деятельности православной Церкви за два года Отечественной войны». Это был, конечно, не отчетный доклад в общепринятом смысле слова, поскольку говорить открыто о жизни РПЦ в годы, прошедшие после Поместного Собора 1917-1918 гг. , не было возможности, в докладе речь шла исключительно о патриотическом служении Церкви во время войны. Затем Собор заслушал доклад митр. Ленинградского Алексия «Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны». Сравнивая Великую Отечественную войну с Отечественной войной 1812 г. , митр. Алексий указал на нравственные условия успеха рус. воинства, общие для всех времен: «Твердая вера в Бога, благословляющего справедливую брань; религиозный подъем духа; сознание правды ведомой войны; сознание долга перед Богом и Родиной». Затем митр. Алексий поставил вопрос об избрании Святейшего Патриарха и предложил кандидатуру митр. Сергия, предложение было единодушно одобрено всеми участниками Собора. Митр. Сергий поблагодарил преосвященных за избрание его Патриархом и предложил формулу поминовения Святейшего Патриарха: «Святейшего отца нашего Сергия, Патриарха Московского и всея Руси».

Митр. Сергий предложил избрать Свящ. Синод при Патриархе из 3 постоянных и 3 временных членов. Временных членов предполагалось выбирать на полугодовые сессии по 1 архипастырю от каждой из 3 групп епархий: сев.-вост., центр. и юж. в порядке старшинства. Постоянными членами Синода Собор избрал митрополитов Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича), а также архиеп. Горьковского Сергия (Гришина). Временными членами в Синод приглашены были архиепископы Куйбышевский Алексий (Палицын), Красноярский Лука (Войно-Ясенецкий) и Ярославский Иоанн (Соколов), а также управляющий делами Московской Патриархии прот. Николай Колчицкий . Полномочия нового Синода отличались от полномочий того, к-рый был учрежден определениями Поместного Собора 1917-1918 гг. о высших органах церковного управления: Поместный Собор в свое время предусматривал для Синода более самостоятельный статус, новый же Синод образовали при Патриархе. Опыт, приобретенный РПЦ в 20-30-х гг. XX в., показал особую ответственность первосвятительского служения, т. к. в пору гонений, при внешних и внутренних расколах и разделениях, для многомиллионной паствы главным духовным ориентиром, помогавшим различать, где правосл. Церковь, а где схизмы, была личность первого архиерея - Патриарха Тихона , потом митрополитов сщмч. Петра и Сергия.

А. С. принял подписанную всеми его участниками декларацию об осуждении изменников веры и Отечества, направленную против коллаборационистов из духовенства и мирян, запятнавших себя сотрудничеством с оккупационными властями и одновременно посягнувших на учинение расколов. Разумеется, этот акт был направлен не против тех священнослужителей, к-рые, находясь на оккупированной территории, вынуждены были вступать в контакты с нем. властями по вопросам, связанным с открытием храмов, епархиальной и приходской жизнью, контролировавшейся нем. администрацией. Он касался священнослужителей, предававших ближних или откровенно переходивших на сторону фашистов. В обращении Собора к советскому правительству была выражена готовность умножить усилия РПЦ в служении правому делу спасения Родины от фашистской агрессии. А. С. издал также «Обращение ко всем христианам мира», проект к-рого был зачитан Саратовским архиеп. Григорием (Чуковым). В нем Собор охарактеризовал борьбу с фашизмом как проявление благородного порыва человеческого духа «нанести смерть самой войне».

Интронизация новоизбранного Патриарха состоялась 12 сент., по окончании литургии Патриарх Сергий обратился к пастве, молившейся в кафедральном Богоявленском соборе со словом, в к-ром дал оценку состоявшемуся Собору и избранию Патриарха: «Собор преосвященных архипастырей своим единогласным решением от 8 сентября постановил усвоить мне титул Патриарха Московского и всея Руси. Таким образом, наша Русская Церковь этим актом получила всю полноту канонического возглавления, управления и молитвенного предстательства… В моем положении по внешности как будто ничего не изменилось с получением патриаршего сана. Фактически я уже в течение 17 лет несу обязанности Патриарха. Это так кажется только по внешности, а на самом деле это далеко не так. В звании патриаршего Местоблюстителя я чувствовал себя временным и не так сильно опасался за возможные ошибки. Будет, думал я, избран Патриарх, он и исправит все допущенные ошибки. Теперь же, когда облечен высоким званием Патриарха, уже нельзя говорить о том, что кто-то другой исправит ошибки и сделает недоделанное, а нужно самому поступать безошибочно, по Божьей правде и вести людей к вечному спасению» (ЖМП. 1943. № 2. С. 8).

О своем избрании и интронизации Патриарх Сергий сообщил Вост. Патриархам: К-польскому Вениамину , Александрийскому Христофору II , Антиохийскому Александру III и Иерусалимскому Тимофею , направив им известительные грамоты. Из Стамбула, Каира, Дамаска и Иерусалима получены были ответные приветственные телеграммы Патриархов, пришли также поздравления от глав инославных Церквей, от церковных деятелей христ. Востока и Запада. Из Тбилиси Патриарха Сергия поздравил с избранием и интронизацией Католикос-Патриарх Каллистрат (Цинцадзе) , глава Грузинской Церкви, общение с к-рой у РПЦ было прервано в 1917 г.; эта телеграмма давала надежду на прекращение разделения и восстановление евхаристического общения.

Деяния А. С. стали переломными во внутренней жизни РПЦ: спустя неск. дней было принято решение об издании «Журнала Московской Патриархии» , стали приниматься меры по укреплению дисциплины среди духовенства. 27 окт. Патриарх Сергий обратился в правительство с просьбой амнистировать 24 архиеря и 2 священников. 28 нояб. СНК разрешил открытие в Москве Богословского ин-та и пастырских курсов и определил процедуру возобновления деятельности храмов и приходов. Возобновилась и внешняя деятельность РПЦ - уже 19 сент. Московская Патриархия принимала первую высокую зарубежную делегацию - Архиепископа Йоркского Сирила Гарбета, представлявшего Англиканскую Церковь . Руководство Англиканской Церкви в кон. лета 1943 г. обратилось к советскому правительству с просьбой разрешить приезд своей делегации в Москву, накануне Тегеранской конференции такой визит и особенно встреча членов делегации с Патриархом РПЦ были признаны Сталиным желательными и полезными.

Одновременно начался процесс повсеместного покаянного возвращения в лоно Матери-Церкви обновленцев, чему способствовала и позиция гос-ва: 12 окт. Карпов подал на имя Сталина докладную записку с предложением прекратить поддержку обновленчества и «не препятствовать распаду обновленческой церкви». Согласие Сталина и последовательно проводимая гос. политика, основанная на том, что «переход обновленческого духовенства и приходов - дело внутрицерковное», предопределили скорый конец обновленчества. Начался и процесс возвращения «григорианцев» (см. Григорианский раскол) различных групп «непоминающих» и «непримиримых» - «иосифлян» (см. Иосиф (Петровых)), «истинно православных христиан» (см. Истинно Православная Церковь), «викториан» и др., многие из них в военные годы практически прекратили свою деятельность или превратились в небольшие группы.

Избрание Патриарха, демонстрировавшее начало нормализации церковно-гос. отношений в СССР, вызвало немедленную реакцию со стороны нем. руководства: в нач. окт. 1943 г. Главное управление имперской безопасности совместно с Министерством вост. территорий наметило проведение неск. конференций правосл. духовенства оккупированных территорий, на к-рых предполагалось принять резолюции о неканоничности избрания Патриарха Сергия, но митр. Виленский и Литовский Сергий (Воскресенский) разъяснил нем. властям, что выборы Патриарха произведены в соответствии с каноническими нормами и не могут быть оспорены. Поддержку своей инициативы германское командование нашло в Русской Православной Церкви за границей , 7 архиереев к-рой на совещании 8-13 окт. 1943 г. в Вене признали избрание Патриарха Сергия «фактом не только неканоничным, но и не церковным, а политическим». Германские власти категорически требовали запретить возношение на богослужениях имени Патриарха Сергия. Резолюция Венского совещания была решительно осуждена митр. Сергием (Воскресенским), и, хотя он вынужден был оповестить духовенство о требовании нем. властей, сам он на богослужениях всегда поминал Патриарха Сергия.

Арх.: Дневники митр. Алексия (Симанского) за 1943 г. // Архив ЦНЦ.

Прот. Владислав Цыпин

Куда митрополит был эвакуирован в октябре года. Вскоре последовала беседа Иосифа Сталина с полковником НКВД Г. Г. Карповым , в ходе которой, согласно записи Карпова, Сталин задал ему следующие вопросы:

а) Что из себя представляет митрополит Сергий (возраст, физическое состояние, его авторитет в Церкви, его отношение к властям) ;

ж) в каких материальных условиях находятся сейчас митрополиты Сергий, Алексий и Николай ;

Получив ответы Карпова, Сталин сказал, что нужно создать специальный орган, который бы осуществлял связь с руководством Русской Церкви .

4 сентября Карпов позвонил митрополиту Сергию и сообщил о желании правительства принять высших иерархов Русской Церкви. Митрополит выразил пожелание, чтобы визит состоялся безотлагательно. Вечером того же дня в Кремле состоялась беседа митрополитов Московского Сергия, Ленинградского Алексия и Киевского Николая со Сталиным, В. М. Молотовым и Карповым о взаимоотношениях Церкви и государства. Сталин попросил митрополитов высказаться об имевшихся у Русской Церкви и у них лично назревших, но нерешенных вопросах.

Митрополит Сергий сказал, что самый главный вопрос - о центральном руководстве Русской Церкви, что он почти 18 лет является патриаршим местоблюстителем и думает, что едва ли где-то еще возможна такая ситуация, при которой с года в Церкви нет Синода . Он просил разрешения собрать Архиерейский Собор , который изберет патриарха и образует при главе Церкви Священный Синод как совещательный орган в составе 5-6 архиереев.

Согласившись с предложением митрополита Сергия, Сталин спросил о возможном сроке созыва Собора. Митрополит ответил, что Собор можно созвать через месяц. Тогда Сталин спросил: "А нельзя ли проявить большевистские темпы? ", поинтересовавшись мнением Карпова на этот счет. Карпов ответил, что если помочь митрополиту Сергию транспортом, предоставить самолеты, то Собор можно созвать через 3-4 дня. Договорились, что Архиерейский Собор соберётся в Москве 8 сентября.

Состав

Многих архиереев доставили на Собор военными самолетами. Почти все они были исповедниками, прошедшими через тюрьмы, лагеря и ссылки; архиепископ Сарапульский Иоанн и епископ Молотовский Александр были освобождены незадолго до Собора. В итоге в деяниях Собора участвовало 19 архиереев - все, кто в это время находился на кафедрах на не оккупированных немецкими войсками территориях:

1. Сергий (Страгородский) , местоблюститель патриаршего престола митр. Московский
2. Алексий (Симанский) , митр. Ленинградский
3. Николай (Ярушевич) , митр. Киевский
4. Сщисп. Лука (Войно-Ясенецкий) , архиеп. Красноярский
5. Иоанн (Братолюбов) , архиеп. Сарапульский
6. Андрей (Комаров) , архиеп. Казанский
7. Алексий (Палицын) , архиеп. Куйбышевский
8. Стефан (Проценко) , архиеп. Уфимский
9. Сергий (Гришин) , архиеп. Горьковский
10. Иоанн (Соколов) , архиеп. Ярославский
11. Алексий (Сергеев) , архиеп. Рязанский
12. Василий (Ратмиров) , архиеп. Калининский
13. Варфоломей (Городцов) , архиеп. Новосибирский
14. Григорий (Чуков) , архиеп. Саратовский
15. Александр (Толстопятов) , еп. Молотовский
16. Питирим (Свиридов) , еп. Курский
17. Вениамин (Тихоницкий) , еп. Кировский
18. Димитрий (Градусов) , еп. Ульяновский
19. Елевферий (Воронцов) , еп. Ростовский

Ход Собора

Собор открыл местоблюститель патриаршего престола митрополит Московский Сергий , прочитавший краткий доклад "О деятельности православной Церкви за два года Отечественной войны ". Поскольку говорить открыто о жизни Церкви в годы, прошедшие после , не было возможности, в докладе речь шла исключительно о патриотическом служении Церкви во время войны.

Затем последовал доклад митрополита Ленинградского Алексия "Долг христианина перед Церковью и Родиной в переживаемую эпоху Отечественной войны ". Сравнивая Великую Отечественную войну с Отечественной войной 1812 года, митрополит Алексий указал на нравственные условия успеха русского воинства, общие для всех времен:

Митрополит Сергий также предложил избрать Священный Синод при патриархе из трёх постоянных и трёх временных членов. Временных членов предполагалось выбирать на полугодовые сессии по архипастырю от каждой из трёх групп епархий: северо-восточной, центральной и южной, в порядке старшинства. Постоянными членами Синода Собор избрал митрополитов Алексия (Симанского) и Николая (Ярушевича) , а также архиепископа Горьковского Сергия (Гришина) . Временными членами в Синод приглашены были архиепископы Куйбышевский Алексий (Палицын) , Красноярский Лука (Войно-Ясенецкий) и Ярославский Иоанн (Соколов) , а также управляющий делами Московской Патриархии протоиерей Николай Колчицкий . Полномочия нового Синода отличались от полномочий того, который был учрежден определениями Поместного Собора 1917-1918 годов о высших органах церковного управления: Поместный Собор в своё время предусматривал для Синода более самостоятельный статус, новый же Синод образовали при патриархе. В этом выразился опыт, приобретенный Русской Церковью в 1920-1930-х годах, который показал особую ответственность первосвятительского служения, так как в пору гонений, при внешних и внутренних разделениях, для многомиллионной паствы главным духовным ориентиром, помогавшим различать, где Православная Церковь, а где расколы , была личность первого архиерея.

Собор принял подписанную всеми его участниками декларацию об осуждении изменников веры и Отечества, направленную против коллаборационистов из духовенства и мирян, запятнавших себя сотрудничеством с оккупационными властями и одновременно посягнувших на учинение расколов . Этот акт не исключал вынужденный контакт с администрацией оккупированных земель, но был направлен против тех, кто предавал ближних или откровенно переходил на сторону фашистов. В обращении Собора к советскому правительству была выражена готовность умножить усилия Церкви в служении правому делу спасения Родины от агрессии. Собор издал также "Обращение ко всем христианам мира", проект которого был зачитан Саратовским архиепископом Григорием (Чуковым) : в нём Собор охарактеризовал борьбу с фашизмом как проявление благородного порыва человеческого духа "нанести смерть самой войне ".

Значение и последующие события

Допустив возможность избрания патриарха , правительство СССР признало несбыточность большевистских планов полного разгрома Церкви и устранения её из жизни народа. По существу, были заключены условия своего рода "конкордата", который в основных чертах государственная власть соблюдала вплоть до начала хрущёвских гонений.

О своем избрании и интронизации патриарх Сергий сообщил Восточным патриархам: Константинопольскому Вениамину , Александрийскому Христофору II , Антиохийскому Александру III и Иерусалимскому Тимофею , направив им известительные грамоты. Из Стамбула , Каира , Дамаска и Иерусалима получены были ответные приветственные телеграммы патриархов, пришли также поздравления от глав инославных Церквей, от церковных деятелей христианского Востока и Запада. 14 сентября из Тбилиси патриарха Сергия поздравил с избранием и интронизацией католикос-патриарх Каллистрат (Цинцадзе) , предстоятель Грузинской Церкви , что стало толчком к восстановлению нарушенного евхаристического общения между Русской и Грузинской Церквами.

Деяния Архиерейского Собора стали переломными во внутренней жизни Русской Православной Церкви : спустя несколько дней было принято решение об издании "Журнала Московской Патриархии ", стали приниматься меры по укреплению дисциплины среди духовенства. 27 октября патриарх Сергий обратился в правительство с просьбой амнистировать 24 архиерея и 2 священников. 28 ноября СНК разрешил открытие в Москве и пастырских курсов и определил процедуру возобновления деятельности храмов и приходов.

Возобновилась и внешняя деятельность Московского Патриархата. В ответ на обращение руководства Англиканской церкви к советскому правительству в конце лета года с просьбой разрешить приезд своей делегации в Москву - что было признано желательным и полезным Сталиным накануне Тегеранской конференции - 19 сентября Московская Патриархия уже принимала первую высокую зарубежную делегацию: англиканского архиепископа Йоркского Сирила Гарбета.

Одновременно начался процесс повсеместного покаянного возвращения в лоно Матери-Церкви обновленцев , чему способствовала и позиция государства: 12 октября Карпов подал на имя Сталина докладную записку с предложением прекратить поддержку обновленчества и "не препятствовать распаду обновленческой церкви ". Согласие Сталина и последовательно проводимая госсударственная политика, основанная на том, что "переход обновленческого духовенства и приходов - дело внутрицерковное ", предопределили скорый конец обновленчества. Начался и процесс возвращения "Сергий (Воскресенский) разъяснил немецким властям, что выборы патриарха произведены в соответствии с каноническими нормами и не могут быть оспорены. Однако, германское командование нашло поддержку своей инициативы в Русской Православной Церкви Заграницей , 7 архиереев которой на совещании 8-13 октября года в Вене признали избрание патриарха Сергия "фактом не только неканоничным, но и не церковным, а политическим ". Германские власти категорически требовали запретить возношение на богослужениях имени патриарха Сергия. Резолюция Венского совещания была решительно осуждена митрополитом Виленским Сергием, и, хотя он вынужден был оповестить духовенство о требовании немецких властей, сам он на богослужениях всегда поминал Патриарха Сергия.

М., 1999, 119-261, 284-287. (использована фотография)

МЦВ , 1994, № 6 (103).

ЖМП , 1943, № 2, 8.

Ровно 75 лет назад, 4 сентября 1943 года, состоялась историческая встреча иерархов Русской Православной Церкви с лидером СССР Иосифом Сталиным. Сталин побеседовал с патриаршим местоблюстителем митрополитом Сергием, Ленинградским митрополитом Алексием и экзархом Украины Киевским и Галицким митрополитом Николаем. Результатом этой встречи были самые неожиданные решения, касающиеся положения Церкви в СССР.

О том, как состоялась эта встреча, существует исторический документ — записка полковника государственной безопасности Г.Г. Карпова о приеме И.В. Сталиным иерархов Русской православной церкви (РПЦ). Из нее следует, что решение о встрече с митрополитами Сергием, Алексием и Николаем было принято в тот же день, в какой состоялась и сама встреча. Причем сами церковные иерархи попросили принять их поскорее!

"…я (Г.Г.Карпов — Ред. ) получил указание позвонить митрополиту Сергию и от имени Правительства передать следующее: "Говорит с Вами представитель Совнаркома Союза. Правительство имеет желание принять Вас, а также митрополитов Алексия и Николая, выслушать Ваши нужды и разрешить имеющиеся у Вас вопросы. Правительство может Вас принять или сегодня же, через час-полтора, или если это время Вам не подходит, то прием может быть организован завтра (в воскресенье) или в любой день последующей недели".

Тут же в присутствии т. Сталина, созвонившись с Сергием и отрекомендовавшись представителем Совнаркома, я передал вышеуказанное и попросил обменяться мнениями с митрополитами Алексием и Николаем, если они находятся в данное время у митрополита Сергия.

После этого доложил т. Сталину, что митрополиты Сергий, Алексий и Николай благодарят за такое внимание со стороны Правительства и хотели бы, чтобы их приняли сегодня.

На встрече, которая длилась 1 час 55 минут, Сталин и иерархи обсуждали насущные вопросы.

Тов. Сталин, коротко отметив положительное значение патриотической деятельности церкви за время войны, просил митрополитов Сергия, Алексия и Николая высказаться об имеющихся у патриархии и у них лично назревших, но не разрешенных вопросах.

Митрополит Сергий сказал т. Сталину, что самым главным и наиболее назревшим вопросом является вопрос о центральном руководстве церкви, т. к. почти 18 лет [он] является патриаршим местоблюстителем и лично думает, что вряд ли есть где столь продолжительные вреды [трудности], что Синода в Советском Союзе нет с 1935 г., а потому он считает желательным что[бы] Правительство разрешило собрать архиерейский Собор, который и изберет патриарха, а также образует орган в составе 5-6 архиереев.

Митрополиты Алексий и Николай также высказались за образование Синода и обосновали это предложение об образовании как наиболее желаемую и приемлемую форму, сказав также, что избрание патриарха на архиерейском Соборе они считают вполне каноничным, т.к. фактически церковь возглавляет бессменно в течение 18 лет патриарший местоблюститель митрополит Сергий.

Сталин не только согласился собраь архиерейский Собор — он еще всячески торопил иерархов, которые было собирались заняться этим вопросом несколько неспешно.

"…Митрополит Сергий ответил, что архиерейский Собор можно будет собрать через месяц, и тогда т. Сталин, улыбнувшись, сказал: "А нельзя ли проявить большевистские темпы?" Обратившись ко мне, спросил мое мнение, я высказался, что если мы поможем митрополиту Сергию соответствующим транспортом для быстрейшей доставки епископата в Москву (самолетами), то Собор мог бы быть собран и через 3-4 дня".

Затем Иосиф Сталин безговорочно согласился на все просьбы, которые озвучили ему иерархи. Например, об открытии богословских учебных заведений. Более того, глава СССР удивился, что у него просят так мало — "товарищ Сталин … спросил, почему они ставят вопрос о богословских курсах, тогда как Правительство может разрешить организацию духовной академии и открытие духовных семинарий во всех епархиях, где это нужно".

Иерархи объяснили: "для открытия духовной академии у них еще очень мало сил и нужна соответствующая подготовка, а в отношении семинарий — принимать в них лиц не моложе 18 лет они считают неподходящим по времени и прошлому опыту".

Тов. Сталин сказал: "Ну, как хотите, это дело ваше, а если хотите богословские курсы, начинайте с них, но Правительство не будет иметь возражений и против открытия семинарий и академий".

Точно так же Сталин не возражал против церковного органа печати: "Журнал можно и следует выпускать", против открытия новых церквей, согласился рассмотреть список архиереев, находящихся в заточении, чтобы решить их судьбу. Более того: "тов. Сталин сказал, что церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР, и что, как он говорил об организации духовных учебных заведений, не возражая против открытия семинарий в епархиях, так не может быть препятствий и к открытию при епархиальных управлениях свечных заводов и других производств".

Были решены и другие вопросы технического характера, после чего Сталин несколько раз спросил иерархов, нет ли у них каких-нибудь других просьб. Узнав, что нет, он подвел итог. Ну, если у вас больше нет к Правительству вопросов, то, может быть, будут потом. Правительство предполагает образовать специальный государственный аппарат, который будет называться Совет по делам Русской православной церкви, и председателем Совета предполагается назначить т. Карпова. Как вы смотрите на это?" Все трое заявили, что они весьма благожелательно принимают назначение на этот пост т. Карпова.

Что же могло послужить причиной столь резкого поворота в отношении по определению атеистически настроенной большевистской верхушки СССР к "зловредным попам" и "исполненным предрассудков" простым верующим? Ведь то, что коммунисты сделали с Церковью во время первых 25-ти лет своего правления, не сравнится даже со зверствами гонителей христианства времен Римской империи, включая самое страшное диоклитианово гонение, в начале IV века. Количество действующих храмов сократилось в разы, были репрессированы сотни тысяч священников и миллионы простых верующих.

Да собственно, пришедшие на встречу "ключевые" архиереи РПЦ, митрополиты Московский, Ленинградский и Киевский на тот момент представляли собой почти полный состав из высшей православной иерархии, оставшейся на свободе — в "предвоенном" количестве аж четырех человек. Остальные были либо расстреляны, либо томились по лагерям и ссылкам. Лишь немногие, вроде святителя Луки Войно-Ясенецкого, пользовались относительной свободой — но, опять же, не ради своего высокого сана, а благодаря другим талантам. В данном случае — Владыка Лука был "хирургом от Бога" и отличным организатором здравоохранения — вот ему и поручили фактическое руководство гигантским "эвакогоспиталем" из 10 тысяч койко-мест.