Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Сказки народов Сибири

Алтайские сказки

Страшный гость

Жил-был барсук. Днём он спал, ночами выходил на охоту. Вот однажды ночью барсук охотился. Не успел он насытиться, а край неба уже посветлел.

До солнца в свою нору спешит попасть барсук. Людям не показываясь, прячась от собак, шёл он там, где тень гуще, где земля чернее.

Подошёл барсук к своему жилью.

– Хрр… Брр… – вдруг услышал он непонятный шум.

«Что такое?»

Сон из барсука выскочил, шерсть дыбом встала, сердце чуть рёбра не сломило стуком.

«Я такого шума никогда не слыхивал…»

– Хррр… Фиррлить-фью… Бррр…

«Скорей обратно в лес пойду, таких же, как я, когтистых зверей позову: я один тут за всех погибать не согласен».

И пошёл барсук всех, на Алтае живущих, когтистых зверей на помощь звать.

– Ой, у меня в норе страшный гость сидит! Помогите! Спасите!

Прибежали звери, ушами к земле приникли – в самом деле, от шума земля дрожит:

– Брррррк, хрр, фьюу…

У всех зверей шерсть дыбом поднялась.

– Ну, барсук, это твой дом, ты первый и полезай.

Оглянулся барсук – кругом свирепые звери стоят, подгоняют, торопят:

– Иди, иди!

А сами от страха хвосты поджали.

В барсучьем доме было восемь входов, восемь выходов. «Что делать? – думает барсук. – Как быть? Которым входом к себе в дом проникнуть?»

– Чего стоишь? – фыркнула росомаха и подняла свою страшную лапу.

Медленно, нехотя побрёл барсук к самому главному входу.

– Хрррр! – вылетело оттуда.

Барсук отскочил, к другому входу-выходу заковылял.

Изо всех восьми выходов так и гремит.

Принялся барсук девятый ход рыть. Обидно родной дом разрушать, да отказаться никак нельзя – со всего Алтая самые свирепые звери собрались.

– Скорей, скорей! – приказывают.

Обидно родной дом рушить, да ослушаться никак нельзя.

Горько вздыхая, царапал барсук землю когтистыми передними лапами. Наконец, чуть жив от страха, пробрался в свою высокую спальню.

– Хррр, бррр, фррр…

Это, развалясь на мягкой постели, громко храпел белый заяц.

Звери со смеху на ногах не устояли, покатились по земле.

– Заяц! Вот так заяц! Барсук зайца испугался!

– Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!

– От стыда куда теперь спрячешься, барсук? Против зайца какое войско собрал!

– Ха-ха-ха! Хо-хо!

А барсук головы не поднимает, сам себя бранит:

«Почему, шум в своём доме услыхав, сам туда не заглянул? Для чего пошёл на весь Алтай кричать?»

А заяц знай себе спит-храпит.

Рассердился барсук, да как пихнет зайца:

– Пошёл вон! Кто тебе позволил здесь спать?

Проснулся заяц – глаза чуть не выскочили! – и волк, и лисица, рысь, росомаха, дикая кошка, даже соболь здесь!

«Ну, – думает заяц, – будь что будет!»

И вдруг – прыг барсуку в лоб. А со лба, как с холма, – опять скок! – и в кусты.

От белого заячьего живота побелел лоб у барсука.

От задних заячьих лап прошли белые следы по щекам.

Звери ещё громче засмеялись:

– Ой, барсу-у-ук, какой ты красивый стал! Хо-ха-ха!

– К воде подойди, на себя посмотри!

Заковылял барсук к лесному озеру, увидал в воде свое отражение и заплакал:

«Пойду медведю пожалуюсь».

Пришёл и говорит:

– Кланяюсь вам до земли, дедушка-медведь. Защиты у вас прошу. Сам я этой ночью дома не был, гостей не звал. Громкий храп услыхав, испугался… Скольких зверей обеспокоил, свой дом порушил. Теперь посмотрите, от заячьего белого живота, от заячьих лап – и щёки мои побелели. А виноватый без оглядки убежал. Это дело рассудите.

– Ты ещё жалуешься? Твоя голова раньше чёрная была, как земля, а теперь белизне твоего лба и щёк даже люди позавидуют. Обидно, что не я на том месте стоял, что не моё лицо заяц выбелил. Вот это жаль! Да, жалко, обидно…

И, горько вздохнув, ушёл медведь.

А барсук так и живёт с белой полосой на лбу и на щеках. Говорят, что он привык к этим отметинам и уже похваляется:

– Вот как заяц для меня постарался! Мы теперь с ним друзья на веки вечные.

Ну, а что заяц говорит? Этого никто не слыхал.

Обида марала

Прибежала красная лиса с зелёных холмов в чёрный лес. Она в лесу себе норы ещё не вырыла, а новости лесные ей уже известны: стал медведь стар.

– Ай-яй-яй, горе-беда! Наш старейшина, бурый медведь, умирает. Его золотистая шуба поблекла, острые зубы притупились, в лапах силы былой нет. Скорей, скорей! Давайте соберёмся, подумаем, кто в нашем чёрном лесу всех умнее, всех краше, кому хвалу споём, кого на медведево место посадим.

Где девять рек соединились, у подножья девяти гор, над быстрым ключом мохнатый кедр стоит. Под этим кедром собрались звери из чёрного леса. Друг другу шубы свои кажут, умом, силой, красотой похваляются.

Старик медведь тоже сюда пришёл:

– Что шумите? О чём спорите?

Притихли звери, а лиса острую морду подняла и заверещала:

– Ах, почтенный медведь, нестареющим, крепким будьте, сто лет живите! Мы тут спорим-спорим, а дела решить без вас не можем: кто достойнее, кто красивее всех?

– Всяк по-своему хорош, – проворчал старик.

– Ах, мудрейший, все же мы хотим ваше слово услышать. На кого укажете, тому звери хвалу споют, на почётное место посадят.

А сама свой красный хвост распустила, золотую шерсть языком охорашивает, белую грудку приглаживает.

И тут звери вдруг увидели бегущего вдали марала. Ногами он вершину горы попирал, ветвистые рога по дну неба след вели.

Лиса ещё рта закрыть не успела, а марал уже здесь.

Не вспотела от быстрого бега его гладкая шерсть, не заходили чаще его упругие рёбра, не вскипела в тугих жилах тёплая кровь. Сердце спокойно, ровно бьётся, тихо сияют большие глаза. Розовым языком коричневую губу чешет, зубы белеют, смеются.

Медленно встал старый медведь, чихнул, лапу к маралу протянул:

– Вот кто всех краше.

Лиса от зависти за хвост сама себя укусила.

– Хорошо ли живёте, благородный марал? – запела она. – Видно, ослабели ваши стройные ноги, в широкой груди дыхания не хватило. Ничтожные белки опередили вас, кривоногая росомаха давно уже здесь, даже медлительный барсук и тот успел раньше вас прийти.

Низко опустил марал ветвисторогую голову, колыхнулась его мохнатая грудь и зазвучал голос, как тростниковая свирель.

– Уважаемая лиса! Белки на этом кедре живут, росомаха на соседнем дереве спала, у барсука нора здесь, за холмом. А я девять долин миновал, девять рек переплыл, через девять гор перевалил…

Поднял голову марал – уши его подобны лепесткам цветов. Рога, тонким ворсом одетые, прозрачны, словно майским мёдом налиты.

– А ты, лиса, о чём хлопочешь? – рассердился медведь. – Сама, что ли, старейшиной стать задумала?

– Прошу вас, благородный марал, займите почётное место.

А лиса уже опять здесь.

– Ох-ха-ха! Бурого марала старейшиной выбрать хотят, петь хвалу ему собираются. Ха-ха, ха-ха! Сейчас-то он красив, а посмотрите на него зимой – голова безрогая, комолая, шея тонкая, шерсть висит клочьями, сам ходит скорчившись, от ветра шатается.

Марал в ответ слов не нашёл. Взглянул на зверей – звери молчат.

Даже старик медведь не вспомнил, что каждую весну отрастают у марала новые рога, каждый год прибавляется на рогах марала по новой веточке, и год от года рога ветвистее, а марал чем старше, тем прекраснее.

От горькой обиды упали из глаз марала жгучие слёзы, прожгли ему щёки до костей, и кости прогнулись.

Погляди, и сейчас темнеют у него под глазами глубокие впадины. Но глаза от этого ещё краше стали, и красоте марала не только звери, но и люди славу поют.

Жадный глухарь

Роняет берёза золотистую листву, золотые иглы теряет лиственница. Дуют злые ветры, падают холодные дожди. Лето ушло, осень пришла. Птицам время в тёплые края лететь.

Семь дней на опушке леса в стаи собирались, семь дней друг с другом перекликались:

– Все ли тут? Тут ли все? Все иль нет?

Только глухаря не слышно, глухаря не видно.

Стукнул беркут своим горбатым клювом по сухой ветке, стукнул ещё раз и приказал молодой кукушке позвать глухаря.

Свистя крыльями, полетела кукушка в лесную чащобу.

Глухарь, оказывается, здесь – на кедре сидит, орешки из шишек лущит.

– Уважаемый глухарь, – сказала кукушка, – птицы в тёплые края собрались. Уже семь суток вас дожидаются.

– Ну-ну, всполошились! – проскрипел глухарь. – В тёплые земли лететь не к спеху. Сколько здесь в лесу орехов, ягод… Неужто это всё мышам и белкам оставить?

Вернулась кукушка:

– Глухарь орехи щёлкает, лететь на юг, говорит он, не к спеху.

Послал беркут проворную трясогузку.

Прилетела она к кедру, вокруг ствола десять раз обежала:

– Скорее, глухарь, скорее!

– Уж очень ты скорая. Перед дальней дорогой надо маленько подкрепиться.

Трясогузка хвостиком потрясла, побегала-побегала вокруг кедра, да и улетела.

– Великий беркут, глухарь перед дальней дорогой хочет подкрепиться.

Разгневался беркут и повелел всем птицам немедля в тёплые края лететь.

А глухарь ещё семь дней орехи из шишек выбирал, на восьмой вздохнул, клюв о перья почистил:

– Ох, не хватает у меня сил всё это съесть. Жалко такое добро покидать, а приходится…

И, тяжело хлопая крыльями, полетел на лесную опушку. Но птиц здесь уже не видно, голосов их не слышно.

«Что такое?» – глазам своим глухарь не верит: опустела поляна, даже вечнозелёные кедры оголились. Это птицы, когда глухаря ждали, всю хвою склевали.

Горько заплакал, заскрипел глухарь:

– Без меня, без меня птицы в тёплые края улетели… Как теперь буду я здесь зимова-а-ать?

От слёз покраснели у глухаря его тёмные брови.

С той поры и до наших дней дети, и внуки, и правнуки глухаря, эту историю вспоминая, горько плачут. И у всех глухарей брови, как рябина, красные.

Литературная обработка А. Гарф и П. Кучияка.

Горностай и заяц

Зимней ночью вышел горностай на охоту. Он под снег нырнул, вынырнул, на задние лапы встал, шею вытянул, прислушался, головой повертел, принюхался… И вдруг словно гора свалилась ему на спину. А горностай хоть ростом мал, да отважен – обернулся, зубами вцепился – не мешай охоте!

– А-а-а-а! – раздался крик, плач, стон, и с горностаевой спины свалился заяц.

Задняя нога у зайца до кости прокушена, чёрная кровь на белый снег течёт. Плачет заяц, рыдает:

– О-о-о-о! Я от совы бежал, свою жизнь спасти хотел, я нечаянно тебе на спину свалился, а ты меня укуси-и-и-ил…

– Ой, заяц, простите, я тоже нечаянно…

– Слушать не хочу, а-а-а!! Никогда не прощу, а-а-а-а!! Пойду на тебя медведю пожалуюсь! О-о-о-о!

Ещё солнце не взошло, а горностай уже получил от медведя строгий указ:

«В мой аил на суд сейчас же явитесь!

Старейшина здешнего леса Тёмно-бурый медведь».

Круглое сердце горностаево стукнуло, тонкие косточки со страху гнутся… Ох и рад бы горностай не идти, да медведя ослушаться никак нельзя…

Робко-робко вошёл он в медвежье жилище.

Медведь на почётном месте сидит, трубку курит, а рядом с хозяином, по правую сторону, – заяц. Он на костыль опирается, хромую ногу вперёд выставил.

Медведь пушистые ресницы поднял и красно-жёлтыми глазами на горностая смотрит:

– Ты как смеешь кусаться?

Горностай, будто немой, только губами шевелит, сердце в груди не помещается.

– Я… я… охотился, – чуть слышно шепчет.

– На кого охотился?

– Хотел мышь поймать, ночную птицу подстеречь.

– Да, мыши и птицы – твоя пища. А зачем зайца укусил?

– Заяц первый меня обидел, он мне на спину свалился…

Обернулся медведь к зайцу, да как рявкнет:

– Ты для чего это горностаю на спину прыгнул?

Задрожал заяц, слёзы из глаз водопадом хлещут:

– Кланяюсь вам до земли, великий медведь. У горностая зимой спина белая… Я его со спины не узнал… ошибся…

– Я тоже ошибся, – крикнул горностай, – заяц зимой тоже весь белый!

Долго молчал мудрый медведь. Перед ним жарко трещал большой костёр, над огнём на чугунных цепях висел золотой котёл с семью бронзовыми ушками. Этот свой любимый котёл медведь никогда не чистил, боялся, что вместе с грязью счастье уйдёт, и золотой котёл был всегда ста слоями сажи, как бархатом, покрыт.

Протянул медведь к котлу правую лапу, чуть дотронулся, а лапа уже черным-черна. Этой лапой медведь зайца слегка за уши потрепал, и вычернились у зайца кончики ушей!

– Ну вот, теперь ты, горностай, всегда узнаешь зайца по ушам.

Горностай, радуясь, что дело так счастливо обошлось, кинулся бежать, да медведь его за хвост поймал. Вычернился у горностая хвост!

– Теперь ты, заяц, всегда узнаешь горностая по хвосту.

Говорят, что с той поры и до наших дней горностай и заяц друг на друга не жалуются.

Литературная обработка А. Гарф и П. Кучияка.

Нарядный бурундук

Зимой крепко спал в своей берлоге бурый медведь. Когда синичка запела весеннюю песенку, он проснулся, вышел из тёмной ямы, лапой глаза от солнца заслонил, чихнул, на себя посмотрел:

– Э-э-ээ, ма-аш, как я похуде-ел… Всю долгую зиму ничего не е-е-ел…

Его любимая еда – кедровые орехи. Его любимый кедр – вот он, толстый, в шесть обхватов, у самой берлоги стоит. Ветки частые, хвоя шёлковая, сквозь неё даже капель не каплет.

Поднялся медведь на задние лапы, передними за ветки кедра ухватился, ни одной шишки не увидел, и лапы опустились.

– Э, ма-аш! – пригорюнился медведь. – Что со мной? Поясница болит, лапы не слушаются… Состарился я, ослаб… Как теперь кормиться буду?

Двинулся сквозь частый лес, бурную реку мелким бродом перешёл, каменными россыпями шагал, по талому снегу ступал, сколько звериных следов чуял, но зверя ни одного не настиг: охотиться пока ещё силы нет…

Уже на опушку леса вышел, никакой еды не нашёл, куда дальше идти, сам не знает.

– Брык-брык! Сык-сык! – это, испугавшись медведя, закричал бурундучок.

Медведь хотел было шагнуть, лапу поднял, да так и замер: «Э-э-э, ма-а-а-ш, как же я забыл о бурундуке? Бурундук – хозяин старательный. Он на три года вперёд орехами запасается. Постой-постой-постой! – сказал самому себе медведь. – Надо нору его найти, у него закрома и весной не пустуют».

И пошёл землю нюхать, и нашёл! Вот оно, бурундуково жилище. Но в такой узкий ход как такую большую лапу сунешь?

Трудно старому мерзлую землю когтями царапать, а тут ещё корень, как железо, твёрдый. Лапами тащить? Нет, не вытащишь. Зубами грызть? Нет, не разгрызёшь. Размахнулся медведь – рраз! – пихта упала, корень сам из земли вывернулся.

Услыхав этот шум, бурундучишка ум потерял. Сердце так бьётся, будто изо рта выскочить хочет. Бурундучок лапами рот зажал, а слёзы из глаз ключом бьют: «Такого большого медведя увидав, зачем я крикнул? Для чего сейчас ещё громче кричать хочу? Рот мой, заткнись!»

Быстро-быстро вырыл бурундучок на дне норы ямку, залез и даже дышать не смеет.

А медведь просунул свою огромную лапу в бурундукову кладовую, захватил горсть орехов:

– Э, ма-аш! Говорил я: бурундук хозяин добрый. – Медведь даже прослезился. – Видно, не пришло моё время умирать. Поживу ещё на белом свете…

Опять сунул лапу в кладовую – орехов там полным-полно!

Поел, погладил себя по животу:

«Отощавший мой желудок наполнился, шерсть моя, как золотая, блестит, в лапах сила играет. Ещё немного пожую, совсем окрепну».

И медведь так наелся, что уж и стоять не может.

– Уф, уф… – на землю сел, задумался:

«Надо бы этого запасливого бурундука поблагодарить, да где же он?»

– Эй, хозяин, отзовитесь! – рявкнул медведь.

А бурундук ещё крепче рот свой зажимает.

«Стыдно будет мне в лесу жить, – думает медведь, – если, чужие запасы съев, я даже доброго здоровья хозяину не пожелаю».

Заглянул в норку и увидел бурундуков хвост. Обрадовался старик.

– Хозяин-то, оказывается, дома! Благодарю вас, почтенный, спасибо, уважаемый. Пусть закрома ваши никогда пустыми не стоят, пусть желудок ваш никогда от голода не урчит… Позвольте обнять вас, к сердцу прижать.

Бурундук по-медвежьи разговаривать не учился, медвежьих слов не понимает. Как увидел над собой когтистую большую лапу, закричал по-своему, по-бурундучьи: «Брык-брык, сык-сык!» – и выскочил было из норки.

Но медведь подхватил его, к сердцу прижал и речь свою медвежью дальше ведёт:

– Спасибо, дядя-бурундук: голодного меня вы накормили, усталому мне отдых дали. Неслабеющим, сильным будьте, под урожайным богатым кедром живите, пусть дети ваши и внуки беды-горя не знают…

Освободиться, бежать хочет, медвежью жесткую лапу своими коготками изо всех сил скребёт, а у медведя лапа даже не чешется. Ни на минуту не умолкая, он бурундуку хвалу поёт:

– Я громко, до небес благодарю, тысячу раз спасибо говорю! Взгляните на меня хотя бы одним глазком…

А бурундук ни звука.

– Э, м-маш! Где, в каком лесу росли вы? На каком пне воспитывались? Спасибо говорят, а он ничего не отвечает, глаз своих на благодарящего не поднимает. Улыбнитесь хоть немножко.

Замолчал медведь, голову склонил, ответа ждёт.

А бурундук думает:

«Кончил рычать, теперь он меня съест».

Рванулся из последних силёнок и выскочил!

От пяти чёрных медвежьих когтей осталось на спине бурундука пять чёрных полос. С той поры и носит бурундук нарядную шубку. Это медвежий подарок.

Литературная обработка А. Гарф.

Сто умов

Как стало тепло, прилетел журавль на Алтай, опустился на родное болото и пошёл плясать! Ногами перебирает, крыльями хлопает.

Бежала мимо голодная лиса, позавидовала она журавлиной радости, заверещала:

– Смотрю и глазам своим не верю – журавль пляшет! А ведь у него, у бедняги, всего только две ноги.

Глянул журавль на лису – даже клюв разинул: одна, две, три, четыре лапы!

– Ой, – крикнула лиса, – ох, в таком длинном клюве ни одного-то зуба нет…

Журавль и голову повесил.

Тут лиса ещё громче засмеялась:

– Куда ты свои уши спрятал? Нет у тебя ушей! Вот так голова! Ну, а в голове у тебя что?

– Я сюда из-за моря дорогу нашёл, – чуть не плачет журавль, – есть, значит, у меня в голове хоть какой-то ум.

– Ох и несчастный ты, журавль, – две ноги да один ум. Ты на меня погляди – четыре ноги, два уха, полон рот зубов, сто умов и замечательный хвост.

С горя журавль вытянул свою длинную шею и увидел вдали человека с луком и охотничьей сумой.

– Лиса, почтенная лиса, у вас четыре ноги, два уха и замечательный хвост; у вас полон рот зубов, сто умов, – охотник идёт!!! Как нам спастись?!

– Мои сто умов всегда сто советов дадут.

Сказала и скрылась в барсучьей норе.

Журавль подумал: «У неё сто умов», – и туда же, за ней!

Никогда охотник такого не видывал, чтобы журавль за лисой гнался.

Сунул руку в нору, схватил журавля за длинные ноги и вытащил на свет.

Крылья у журавля распустились, повисли, глаза как стеклянные, даже сердце не бьётся.

«Задохся, верно, в норе», – подумал охотник и швырнул журавля на кочку.

Снова сунул руку в нору, лису вытащил.

Лиса ушами трясла, зубами кусалась, всеми четырьмя лапами царапалась, а всё же попала в охотничью суму.

«Пожалуй, и журавля прихвачу», – решил охотник.

Обернулся, глянул на кочку, а журавля-то и нет! Высоко в небе летит он, и стрелой не достанешь.

Так погибла лиса, у которой было сто умов, полон рот зубов, четыре ноги, два уха и замечательный хвост.

А журавль одним своим умишком пораскинул и то смекнул, как спастись.

Литературная обработка А. Гарф и П. Кучияка.

Дети зверя Мааны

В стародавние времена жила на Алтае чудо-зверь Мааны. Была она, как кедр вековой, большая. По горам ходила, в долины спускалась – нигде похожего на себя зверя не нашла. И уже начала понемногу стареть:

«Я умру, – думала Мааны, – и никто на Алтае меня не вспомянет, забудут все, что жила на земле большая Мааны. Хоть бы родился у меня кто-нибудь…»

Мало ли, много ли времени прошло, и родился у Мааны сын – котёнок.

– Расти, расти, малыш! – запела Мааны. – Расти, расти.

А котёнок в ответ:

– Мрр-мрр, ррасту, ррасту…

И хоть петь-мурлыкать научился, но вырос он мало, так и остался мелким.

Вторым родился барсук. Этот вырос крупнее кота, но далеко ему было до большой Мааны, и характером был он не в мать. Всегда угрюмый, он днём из дома не выходил, ночью по лесу тяжело ступал, головы не поднимал, звёзд, луны не видя.

Третья – росомаха – любила висеть на ветках деревьев. Однажды сорвалась с ветки, упала на лапы, и лапы у неё скривились.

Четвёртая – рысь – была хороша собой, но так пуглива, что даже на мать поднимала чуткие уши. А на кончиках ушей у неё торчали нарядные кисточки.

Пятым родился ирбис-барс. Этот был светлоглаз и отважен. Охотился он высоко в горах, с камня на камень легко, будто птица, перелетал.

Шестой – тигр – плавал не хуже Мааны, бегал быстрее барса и рыси. Подстерегая добычу, был нетороплив – мог от восхода солнца до заката лежать притаясь.

Седьмой – лев – смотрел гордо, ходил, высоко подняв свою большую голову. От его голоса содрогались деревья и рушились скалы.

Был он самый могучий из семерых, но и этого сына Мааны-мать играючи на траву валила, забавляясь, к облакам подкидывала.

– Ни один на меня не похож, – дивилась большая Мааны, – а все же это мои дети. Когда умру, будет кому обо мне поплакать, пока жива – есть кому меня пожалеть.

Ласково на всех семерых поглядев, Мааны сказала:

– Я хочу есть.

Старший сын – кот, мурлыча песенку, головой о ноги матери потёрся и мелкими шагами побежал на добычу. Три дня пропадал. На четвёртый принёс в зубах малую пташку.

– Этого мне и на один глоток не хватит, – улыбнулась Мааны, – ты сам, дитя, подкрепись немного.

Кот ещё три дня птахой забавлялся, лишь на четвёртый о еде вспомнил.

– Слушай, сынок, – сказала Мааны, – с твоими повадками трудно будет тебе жить в диком лесу. Ступай к человеку.

Только замолчала Мааны, а кота уже и не видно. Навсегда убежал он из дикого леса.

– Я голодна, – сказала Мааны барсуку.

Тот много не говорил, далеко не бегал. Вытащил из-под камня змею и принёс матери.

Разгневалась Мааны:

– Ты от меня уйди! За то, что принёс змею, сам кормись червями и змеями.

Похрюкивая, роя землю носом, барсук, утра не дожидаясь, в глубь чёрного леса побежал. Там, на склоне холма, он вырыл просторную нору с восемью входами-выходами, высокую постель из сухих листьев взбил и стал жить в своём большом доме, никого к себе не приглашая, сам ни к кому в гости не наведываясь.

– Я хочу есть, – сказала Мааны росомахе.

Семь дней бродила по лесу кривоногая росомаха, на восьмой принесла матери кости того оленя, чьё мясо сама съела.

– Твоего, росомаха, угощенья ждать – с голоду умрёшь, – сказала Мааны. – За то, что семь дней пропадала, пусть потомки твои по семь дней добычу выслеживают, пусть никогда они не наедаются досыта, пусть едят с голоду всё, что придётся…

Росомаха обвила кривыми лапами ствол кедра, и с тех пор Мааны никогда не видала её.

Четвёртой пошла на охоту рысь. Она принесла матери только что добытую косулю.

– Да будет твоя охота всегда так же удачлива, – обрадовалась Мааны. – Твои глаза зоркие, уши чуткие. Хруст сухой ветки ты слышишь на расстоянии дня пути. Тебе в непроходимой чаще леса хорошо будет жить. Там, в дуплах старых деревьев, ты детей своих будешь растить.

И рысь, неслышно ступая, той же ночью убежала в чащобу старого леса.

Теперь на ирбиса-барса посмотрела Мааны. Ещё слова сказать не успела, а барс одним прыжком уже вскочил на островершинную скалу, одним ударом лапы повалил горного теке-козла.

Перебросив его через плечо себе на спину, барс на обратном пути поймал быстрого зайца. С двумя подарками мягко прыгнул он вниз, к жилищу старой Мааны.

– Ты, ирбис-сынок, всегда живи на высоких скалах, на недоступных камнях. Живи там, где ходят горные теке-козлы и вольные аргали 1
Аргали – дикий горный баран (азиатский).

Взобрался барс на скалы, убежал в горы, поселился между камней.

Куда пошёл тигр, Мааны не знала. Добычу он принёс ей, какую она не просила. Он положил к её ногам убитого охотника.

Заплакала, запричитала большая Мааны:

– Ой, сынок, как жестоко твоё сердце, как нерасчётлив твой ум. Ты первый с человеком вражду начал, твоя шкура полосами его крови на вечные времена окрашена. Уходи жить туда, где полосы эти будут мало приметны, – в частый камыш, в тростники, в высокую траву. Охоться там, где ни людей, ни скота нет. В хороший год питайся дикими кабанами и оленями, в плохой – лягушек ешь, но не трогай человека! Если человек тебя заметит, он не остановится, пока не настигнет.

С громким жалобным плачем полосатый тигр в тростники ушёл.

Теперь отправился на добычу седьмой сын – лев. В лесу охотиться он не захотел, спустился в долину и приволок оттуда убитого всадника и мертвую лошадь.

Мааны-мать чуть ум не потеряла:

– Ох-ох! – стонала она, царапая свою голову. – Ох, жаль мне себя, зачем родила я семерых детей! Ты, седьмой, самый свирепый! На моём Алтае не смей жить! Уходи туда, где не бывает зимней стужи, где не знают лютого осеннего ветра. Может быть, жаркое солнце смягчит твоё твёрдое сердце.

Так услала от себя всех семерых детей жившая когда-то на Алтае большая Мааны.

И хотя под старость осталась она одинокой, и хотя, говорят, умирая, никого из детей своих позвать не захотела, все же память о ней жива – дети зверя Мааны по всей земле расселились.

Давайте же споём песню о Мааны-матери, сказку о ней всем людям расскажем.

Литературная обработка А. Гарф и П. Кучияка.

Книга объединяет под одной обложкой лучшие сказки и легенды многочисленных народов России, дополненные справочной информацией о каждом народе - его месте проживания, численности, истории, вероисповедании, особенностях быта, фольклоре, известных людях.

В издании представлены образцы народного творчества карелов, ненцев, чукчей, эскимосов, якутов, бурят, татар, башкир, чувашей, чеченцев, адыгов и многих других. Тексты сказок и легенд даны в литературной обработке петербургского писателя и историка Евгения Лукина. Издание богато иллюстрировано классическими изображениями представителей народностей в национальных костюмах, картинами повседневного народного быта и природных ландшафтов. Книга служит идее толерантного общения, представляя Россию как единую, многообразную страну, где живут десятки талантливых народов и народностей.

Предисловие 1

Сказки и легенды народов Севера 2

Сказки и легенды народов Сибири и Дальнего Востока 10

Сказки и легенды народов Урала и Поволжья 18

Сказки и легенды народов Кавказа 31

О составителе 42

Сказки и легенды народов России

Предисловие

Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!

А. С. Пушкин

Паули Г.-Т. Чувашка, мордва, черемиска. "Этнографическое описание народов России". 1862 г.

У тувинцев – народа, живущего на юге Восточной Сибири, – есть повествование о том, почему нельзя таить сказку. Оказывается, каждая сказка имеет свой невидимый, но весьма деятельный дух, который может жестоко наказать человека, если тот не захочет ее рассказывать, особенно когда об этом просят дети.

Действительно, сказка играет огромную роль в нашей жизни. В сказке содержится ценнейшая информация об окружающем мире. Через сказку мы получаем первоначальные представления о человеке, его жизненных проблемах и возможных способах их решения. Именно сказка формирует у нас те непреложные нравственные ценности, которые позднее позволяют нам осуществлять безошибочный выбор между добром и злом.

Сказка не знает границ. Она присутствует в фольклоре всех народов. Причем нередко сюжеты тех или иных сказок перекликаются друг с другом, переходят от одного народа к другому, обретая своеобразную национальную окраску в зависимости от места своего бытования. Выдающийся знаток мирового фольклора Владимир Пропп отмечал: "Замечательно не только широкое распространение сказки, но и то, что сказки народов мира связаны между собой. До некоторой степени сказка – символ единства народов". С помощью сказки народы не только лучше узнают, но и лучше понимают друг друга. Сегодня сказка – самый верный учитель толерантности, ибо она изначально исповедует идеалы добра, любви и справедливости.

"Что за прелесть эти сказки! Каждая есть поэма!" – восклицал Александр Пушкин, долгими зимними вечерами слушая рассказы своей няни Арины Родионовны. Великий русский поэт оказался одним из первых, кто стал записывать сказки непосредственно от сказителя – носителя народной сказочной традиции. Его примеру последовали другие писатели – Николай Гоголь, Николай Языков, Владимир Даль. Позднее они вложили свои записи в первый национальный свод фольклора – "Собрание народных песен П. В. Киреевского".

Рябушкин А. П. Гусляр поющий.

Поначалу речь шла только о русских сказках. Неутомимые собиратели отправлялись в экспедиции по дальним деревням и селам, чтобы записать сказку, легенду, быль. Слава первого российского собирателя принадлежит И. А. Худякову (1842–1876), который лично записал немало великорусских сказок от народных сказителей. Впоследствии Худяков был сослан в Восточную Сибирь, где немедленно занялся сбором и изучением якутских преданий. Так увлечение своим легендарным прошлым неизбежно диктует интерес к фольклору других народов.

Надо сказать, что в деле собирания местного эпоса большую, но до сих пор неоцененную роль сыграла Русская православная церковь. Православные священники, отправляясь к месту своего служения, считали своим долгом не только нести язычникам свет Христовой истины, но и составлять алфавит местного языка, собирать образцы устного народного творчества.

На побережье Охотского моря в Тауйском остроге, к примеру, нес свою службу протоиерей Стефан Попов, который перевел на эвенский язык "Евангелие от Матфея", а в 1858 году издал "Тунгусский букварь с молитвами". Подобную работу проделал на Алтае и протоиерей Василий Вербицкий (1827–1890), составив первую грамматику алтайского языка, а также собрав местные сказания. Священник Григорий Верещагин (1851–1930) из знаменитого удмуртского села Бураново в 1886 году опубликовал целую монографию, посвященную, в частности, сказкам и легендам вотяков.

Но настоящее изучение фольклора народов России началось лишь в XX столетии, когда произошли революционные преобразования. Тогда многие народы бывшей империи обрели письменность, которая позволяла им фиксировать произведения на родном языке. Но нужен был учитель, нужен был пастырь. И таковым становился обычный русский интеллигент, вдохновленный святой идеей подвижничества.

К их числу следует отнести фольклориста Г. А. Меновщикова (1911–1991), который юношей приехал на Чукотку, работал учителем, собирал сказки и легенды, составил грамматику эскимосского языка. С началом Великой Отечественной войны храбро сражался на фронте, а, вернувшись, занялся изданием учебников эскимосского языка и описанием его диалектов. Такие подвижники трудились во всех уголках России. Это – выдающиеся лингвисты и этнографы С. Н. Стебницкий (1906–1941), Ю. А. Крейнович (1906–1985), Б. О. Долгих (1904–1971), Н. А. Баскаков (1905–1995), Н. М. Терещенко (1908–1987) и многие другие.

Одновременно к делу подключалась и национальная интеллигенция. Сын царского офицера Заурбек Мальсагов (1894–1935) стал родоначальником ингушской письменности, разработав в 1921 году первый ингушский алфавит, а его родной брат Ибрагим Мальсагов в 1927 году издал первый сборник ингушских сказок. Сын батрака Кецай Кеккетын (1918–1943) после окончания Института народов Севера в Ленинграде принял участие в создании корякского алфавита и стал первым корякским писателем, в произведениях которого своеобразно преломились устные предания коряков.

Сегодня в России, по данным последней переписи 2010 года, насчитывается почти 200 народов. Конечно, русские составляют внушительное большинство – свыше 110 миллионов. Вторыми по численности считаются татары: около 6 миллионов. Остальные народы занимают в переписи более скромные строчки – от 1,5 миллиона до 10 человек. Однако для нас, россиян, ценен каждый народ, каждая личность. В этом – залог нашего мирного сосуществования, нашего цветущего разнообразия.

Книга "Сказки и легенды народов России" представляет лишь малую толику того несметного сказочного богатства, которым обладают народы нашей страны. В нее включены лучшие образцы устного народного творчества, собранные в течение полутора веков. Составитель стремился представить в книге все виды сказок – и богатырские, и волшебные, и бытовые, и сказки о животных, руководствуясь при отборе тем поэтическим чутьем, которое, по мнению Владимира Проппа, так необходимо для понимания произведений словесного искусства. При этом составитель, подвергая небольшой литературной обработке отобранные тексты, старался бережно сохранить их национальный колорит и своеобразие.

Книгу украсили классические иллюстрации национальных костюмов, картины повседневного быта и природных ландшафтов, созданные самыми разными художниками. Среди них – не только знаменитые живописцы К. А. Коровин, В. И. Суриков, А. М. Васнецов, Л. Ф. Лагорио, но и незаслуженно забытые мастера Е. М. Корнеев, А. А. Борисов, Г. И. Чорос-Гуркин и другие.

При оформлении данного издания также использовались материалы старинных книг по этнографии. Прежде всего это опубликованное в 1776–1780 годах "Описание всех народов Российского государства, их быта, вероисповедания, обычаев, жилищ, одежды и остальных отличий" немецкого ученого Иоганна Готлиба Георги (1729–1802), который много путешествовал по России, исследовал Поволжье, Западную Сибирь, Прибайкалье, Даурию. Он сам рисовал с натуры, а затем с его рисунков были сделаны замечательные гравюры, представленные и здесь.

Другая книга – "Этнографическое описание народов России" – принадлежит перу действительного члена Русского географического общества, немецкого ученого Густава-Теодора Паули (1817–1867). Она была проиллюстрирована великолепными цветными литографиями и издана в 1862 году, заслужив одобрение императора Александра II. Эти литографии частично воспроизведены и в нашем издании.

Помимо цветных иллюстраций, книга "Сказки и легенды народов России" снабжена справочной информацией о каждом народе – его месте проживания, численности, истории, вероисповедании, особенностях быта, фольклоре, известных людях. Книга будет интересна и жителям столиц, и обитателям самых дальних уголков нашей страны – от Крайнего Севера до Приморья и Алтайского края. Ее с удовольствием прочтут в семейном кругу и взрослые, и дети.

Евгений Лукин

Русская история: мифы и факты [От рождения славян до покорения Сибири] Резников Кирилл Юрьевич

8.6. Мифология покорения Сибири

Мифы сибирских народов о Ермаке. Ермак - главная фигура сибирской мифологии и один из главных героев мифологии русской. Легенды и песни о Ермаке начали складываться сразу после его гибели. Первые легенды появились не у русских сибиряков, а у татар. Две из них есть в «Истории Сибирской» Ремезова. Первая из них - история о битве белого и чёрного зверя на острове при слиянии Тобола и Иртыша, предвещавшей победу русских над татарами. Вторая - сказание о чудесах, случившихся после гибели Ермака.

Утонул Ермак 5 августа, а 13 августа он всплыл, и принесло его к месту на Иртыше, где татарин Якыш ловил рыбу. Увидел Якыш две человеческие ноги, накинул веревку и вытащил тело на берег. Когда же увидел, что покойник в панцирях, то понял, что он не из простых, и побежал в юрты народ созывать. По двум панцирям все поняли, что это Ермак. Когда же Кайдаул-мурза стал снимать с него панцири, то потекла кровь изо рта и из носа, как у живого человека. Положил Кайдаул его нагого на лабаз, и послал послов по окрестным городкам, пусть приходят увидеть нетленного Ермака, и отдал тело, проклиная, в отмщении рода своего. И каждый, кто приходил, пускал стрелу в тело, и каждый раз начинала течь кровь. Птицы же летали вокруг, не смея прикоснуться к нему. И лежало тело 6 недель, до 1 ноября, пока не пришли Кучум с мурзами и остякскими князьями и вонзили в него стрелы и вновь потекла кровь. Тогда многим и самому царю Сейдяку он стал являться в видениях - «да погребут».

Тогда многие сошли с ума и именем Ермака по сей день божатся и клянутся. И настолько он был чуден и страшен, что, когда говорят о нем, без слез не обходится. И нарекли его богом, и погребли по татарскому закону на Баишевском кладбище под кудрявой сосной. А панцири поделили: один, в дар Белогорскому идолу, взял князь Алач; второй отдали Кайдаулу-мурзе. Кафтан взял Сейдяк-царь, а пояс с саблей дали Караче. И собрали на поминки 30 быков и 10 баранов и принесли жертвоприношения, поминая же говорили: «Если бы ты жив был, избрали бы своим царем, а то видим тебя умершим, забытого русского князя». И были Ермакове тело и одежды чудотворными: исцеляли больных, отгоняли недуги от рожениц и младенцев, на войне и на охоте приносили удачу. Видя это, абызы и мурзы запретили поминать его имя. Могила же его скрыта пребудет.

Ремезов сгустил краски, утверждая, что упоминание имени Ермака было запрещено абызами (духовными наставниками) и мурзами. Существует немало татарских преданий о Ермаке, что явно не укладывается в практику запретов. Кроме того, в остальных татарских легендах Ермак не обладает чудотворной силой. Но он всегда человек незаурядный. Надо сказать, что до недавнего времени у сибирских татар было уважительное отношение к Ермаку и никакого против него озлобления. Сейчас появились недоброжелатели, подзуживаемые националистами из Казани.

Предания о Ермаке были известны и калмыкам. Савва Ремезов рассказывает, что его отец, стрелецкий сотник Ульян Моисеевич Ремезов, ездил к калмыцкому тайше Аблаю передать один из панцирей Ермака, который тайша выпросил у русских. Аблай был чрезвычайно счастлив, получив панцирь, целовал его, хвалил царя, а потом поведал Ульяну, что Ермак похоронен под сосной на Баишевском кладбище. По просьбе Ульяна он написал на своем языке подробную повесть о Ермаке, как жил и как погиб, «согласно нашим историям», как был найден и творил чудеса. Тайша уверял, что земля с могилы Ермака обладает целебными свойствами и приносит удачу, а панцирь ему нужен как талисман, чтобы пойти войной на казахов. Говорил ещё, что над могилой Ермака в иные дни столб огненный стоит и татарам он кажется, а русским не кажется.

Помнят Ермака и манси (вогулы). Вогульские песни о Ермаке были записаны в конце XIX в. Несмотря на то что многие вогульские князцы воевали против Ермака, в песнях он положительный герой, добрый и красивый:

Поехал Ермак в далеку Сибирь,

Хороши у него воины.

Сам Ермак шибко хорош,

Носит кафтан хороший

И сам хорош, никого не ругает.

Ох, Ермак, ох, Ермак,

Не езди, Ермак, далеко -

Там карачун,

Там татары злые.

Ждали тебя, Ермак, долго,

Не приехал Ермак.

Ох, Ермак, ох, Ермак.

В другой песне о Ермаке поется как о защитнике вогулов от злых татар:

Ой-ой, ты широка река,

Ты спаси Ермака от врагов.

Пусть разгонит он татар,

Нам от них жизни нет.

Далеко-далеко не езди, Ермак.

Там татары, татары кругом.

Не сносить тебе головы.

Казачьи песни о Ермаке. Сибирский поход Ермака наиболее полно отражен в песенном рассказе «Ермак взял Сибирь» из сборника Кирши Данилова, составленного в XVIII в. с голоса «сибирских людей» по заказу уральского заводчика П. А. Демидова. Песня сложилась вскоре после гибели Ермака, но были наслоения, внесшие изменения в её содержание и лексику. Так, в песне Ермак кается в убийстве посла Карамышева, утопленного донцами в 1630 г. Появляются несвойственные XVII в. слова - «баталия», «матрозы», «фатеры». Вместе с тем в песне с поразительной точностью описан путь ермаковцев в Сибирь и такая воинская хитрость, как увеличение видимости силы чучелами:

Поделали людей соломенных

И нашили на них платье цветное

Было у Ермака дружины три ста чловек,

А стало уже сотеми болше,

Тысячи поплыли по Тоболь реку.

Песня начинается с круга в Астрахани, где казаки решают, куда идти после убийства «посла персицкова». Ермак перечисляет возможные места исхода (Волга, Яик, Казань, Москва) и предлагает идти в «Усолья ко Строгановым». У Строгановых казаки «взяли запасы хлебныя, много свинцу пороху и пошли вверх по Чюсовой реке». Следуют близкие к «Истории» Ремезова подробности пути с двумя зимовками. От «Тоболской горы» казаки разделились: «Ермак пошол усьем верхнием, Самбур Андреевич - усьем среднием, Анофрей Степанович - усьем нижнием». Описана «баталия великая» атаманов Ермака с «татарами котовскими». Меж тем Ермак со своею дружиною прошел «лукою Соуксанскую» и полонил Кучума «царя татарскова». Тогда татары «сокротилися»: «И пошли к нему Ермаку с подарачками». Ермак дань принял, а на место Кучума утвердил «Сабанака татарина». Всю зиму Ермак шил шубы и шапки соболиные, а потом с казаками отъезжал в «каменну Москву».

В Москве Ермак подкупил «болшого боярина» Никиту Романовича, чтобы тот доложил о нем царю грозному на праздник Христов день, когда государь пойдет с заутрени. «В та поры» доложил царю Никита Романович, что Ермак Тимофеев «с товарыщи», с повинностью пришли и стоят на Красной площади. Тотчас их к царю представили в «тех шубах соболиныех». Царь удивился и не стал больше спрашивать, а велел разослать «по фатерам, до тово часу, когда спросятца». Был праздник царю и пирование, что полонил Ермак Кучума - царя татарского и вся сила покорилась царю грозному, царю Ивану Васильевичу. По прошествии праздника приказал царь Ермака пред себя привести. Тотчас их царю представили. Стал расспрашивать царь, где гулял атаман, сколько душ погубил, как Кучума полонил. Ермак пред царем на колени пал и подал ему письменное известие. И сказал таковы слова:

Гой еси, волной царь,

царь Иван Васильевич, приношу тебе асударь повинность свою

Гуляли мы казаки по морю синему

И стояли на протоке на Ахтубе.

И в то время годилося мимо итти послу персицкому,

Коромышеву Семёну Костянтиновичу,

Со своими салдаты и матрозами.

И оне напали на нас своею волею

И хотели от нас поживитися.

Казаки наши были пьяныя, а салдаты упрямыя.

И тут персицкова посла устукали

Со теми ево салдаты и матрозами.

На то государь не прогневался, но и паче умилосердился. Приказал Ермака пожаловать и послал его в сторону сибирскую брать с татар дань в казну государеву. Прошел год-другой с того времени, взбунтовались татары «на болшой Енисее реке». А у Ермака все казаки были разосланы и было только казаков на двух лодках-коломенках. Стали биться они с татарами, и захотел Ермак помочь товарищам на другой коломенке. Ступив «на переходню обманчиваю», правою ногою поскользнулся он:

В других песнях поют о казачьем круге и решении идти к Строгановым, одна из них пересказана в «Строгановской летописи». Известны песни, где вспоминают атаманов Ермака - Ванюху Кольчушку (Ивана Кольцо) и есаула Асташку Лаврентьева, но описание «Сибирского взятия» есть только в песне «Ермак взял Сибирь». Сам Ермак является центральным героем в казацком фольклоре; с ним сопоставим лишь Степан Разин. В большинстве казачьих песен подвиги Ермака происходят не в Сибири, а в казачьих землях: Ермак помогает Ивану Грозному взять Казань, грабит корабли на Волге, под Азовом и на Каспии, сражается с турками. Ермак вводится в круг богатырей, называется племянником Ильи Муромца, сражается с Калином-царем и с «бабой Мамащиной». Особенно были популярны песни о взятии Ермаком Казани. В этих песнях Иван Грозный жалует казакам за службу «Тихий Дон». У Грозного и Ермака особые отношения, и Ермак далеко не проситель - он даритель. Не боится Ермак прямо при царе покарать злого боярина. В этой песне Ермак приходит к царю с повинной, а «думчий» боярин говорит, что Ермака мало казнить-вешать. Атаман раскручинился:

Богатырская его сила подымалася,

И богатырская его кровь разгоралася,

Вынимал Ермак из ножен саблю вострую:

Буйная голова от плеч могучих отвалилася

И по царским палатам покатилася.

Не случайно Ермак известен и как родной брат Степана Разина:

Атаманом быть Ермаку Тимофеевичу,

Есаулом быть его братцу родимому Степанушке.

Народная любовь к Ермаку оказалась долгоживущей. Особенно любили Ермака в Сибири. А.П. Суворин, знавший русскую Сибирь середины XIX в., писал: «В Сибири у всякого крестьянина, даже самого бедного, висит в избе портрет атамана-князя Ермака».

Сибирские землепроходцы: исторический фольклор и записи современников. О сибирских землепроходцах осталось удивительно мало песен и легенд. Совершенно незаслуженно их величию. Причина тому - крайне редкая заселенность севера Восточной Сибири, где самые выдающиеся подвиги и совершились. Малочисленное русское население не могло оставить там устойчивых сказаний. Но для нас останутся в памяти немудреные слова самих первопроходцев. Мало кого из русских не может тронуть «отписка» Семёна Дежнёва:

«И носило меня, Семейку, по морю после первого Покрова Богородицы всюду неволею и выбросило на берег в передней конец за Онандырь реку. А было нас на коче всех 25 человек, и пошли мы все в гору, сами пути себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. А шел я, бедной Семейка, с товарищи до Онандыры реки ровно 10 недель, и пали на Онандырь реку вниз близско море, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И с голоду мы, бедные, врознь разбрелись. И вверх по Анандыре пошло 12 человек. И ходили 20 ден, людей и... дорог иноземских, не видали».

Дежнёв рассказывает, что люди, посланные им на Колыму за помощью, обессилили от нечеловеческих трудностей, повернули назад, но дойти не смогли: «Не дойдя до стану, обночевались, по-чели в снегу ямы копать». От голода не могли идти дальше. Только Фомка Семёнов и Сидорко Емельянов до стану дошли и сказали, что людей спасать надо: «И я, Семейка, последнее свое постеленка и одеялишка и с ним, Фомкою, к ним на Камень послал. И тех до-стальных людей на том месте не нашли... Осталось нас от 25 человек всего 12 человек».

От тех времен остались «скаски» и «распросные речи» Михаила Стадухина, открывателя Чукотки, Василия Пояркова, Ерофея Хабарова, Владимира Атласова.

В Западной Сибири главными героями в сказаниях о первопроходцах являются Ермак и его товарищи. Из других сюжетов примечательна «Повесть о городах Таре и Тюмени», повествующая о набегах калмыков на Тару в 1634-1636 гг. В Восточной Сибири исторические песни и предания записаны в Прибайкалье и Забайкалье. У Кирши Данилова есть песня «Поход селенгинским казакам» о неудачном набеге казаков на монгольские улусы. Сохранились сказания о стрелецком и казачьем голове Петре Бекетове - основателе Якутска, Олекминска, Читы, Братска и Нерчинска, енисейском воеводе Афанасии Пашкове, ставшем первым воеводой Забайкалья, окольничем Фёдоре Головине, отбившем монгольское нашествие на Забайкалье в 1887 -1888 гг. Характерно, что дворяне Пашков и Бекетов в преданиях становятся казаками. Пашков, что в «молодости Афанасий, был простым казаком», а «казак Бекетов, человек с доброй душой», был на редкость удачливый охотник: «Раньше уж как-то в охотничьих семьях заведено было: родится первый сын, значит, обязательно Петром нарекут. Пусть, дескать, таким же фартовым будет, как тот казак Бекетов».

О Пашкове и Бекетове пишет сосланный Сибирь протопоп Аввакум в своем «Житии». Пашков там изображен как главный сибирский мучитель страдальца за веру, а Бекетов - как невольная жертва Аввакума. Жестокости Пашкова, возможно преувеличенные, правдоподобны - здесь коса нашла на камень. Сам Аввакум пишет: «Десеть лет он меня мучил или я ево - не знаю; Бог разберет в день века». Описание же смерти Бекетова в Енисейске 4 марта 1655 г. противоречит фактам. Есть челобитная Бекетова от апреля 1655 г. с сообщением, что в марте 1655 г. он вместе с Онуфрием Степановым защищал от маньчжур Кумарский острог на Амуре. Свидетельства, что Бекетов был ещё жив в 1660-1661 гг., сомнительны. Скорее всего, он погиб во время «богдойского погрома» в 1656 г., когда отряд Степанова был разгромлен маньчжурами.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Из книги Покорение Сибири: Мифы и реальность автора Верхотуров Дмитрий Николаевич

Никакого покорения не было Одно из характерных свойств мифологического сознания состоит в том, что оно вычленяет из большой совокупности фактов и событий одно, два или несколько фактов, и превращает их во всеобъемлющие истины. Так получилось и в нашем случае. Единичный

Из книги Ордынский период. Голоса времени [антология] автора Акунин Борис

История покорения харлугов, уйгуров и лесных народов Засим Чингисхан отослал ноёна Хубилая к харлугам. Харлугский Арслан-хан с людьми своими явился к Хубилаю сам и выразил свою покорность. Хубилай доставил его в ставку, где Арслан-хан предстал перед владыкой. Поелику

Из книги Татары и Русь [Справочник] автора Похлёбкин Вильям Васильевич

В.В. Похлёбкин Справочник Татары и Русь 360лет отношений Руси с татарскими государствами в XIII-XVI вв. 1238-1598 гг. (От битвы на р. Сить до покорения Сибири) Предисловие Предлагаемый читателю исторический справочник дает сжатую (по объему), но подробную (по количеству и точности

Из книги История Рима. Том 1 автора Моммзен Теодор

Книга третья. От объединения Италии до покорения Карфагена и греческих государств. Arduum res gestas

Из книги Моммзен Т. История Рима - [краткое изложение Н.Д. Чечулина] автора Чечулин Николай Дмитриевич

Из книги Накануне 1941 года. Гитлер идет на Россию автора Смыслов Олег Сергеевич

Глава 7 От «Зеленой папки» к «Плану Ост» (от покорения к уничтожению) Задача накормить немецкий народ занимает верхнюю строчку в списке целей Германии на Востоке… Мы не видим решительно никакой причины для любых обязательств с нашей стороны кормить также и

Из книги Повседневная жизнь охотников на мамонтов автора Аникович Михаил Васильевич

Мифология При всех отличиях, о которых мы говорили, между нами и первобытными людьми все же нет непреодолимой пропасти. Нас связывает бесчисленное множество связей - без этого не было бы и единства человеческого рода. Совершенно очевидно, что первобытные люди, как и мы,

Из книги История религий Востока автора Васильев Леонид Сергеевич

Мифология зороастризма Мифология зороастризма не очень красочна и богата, но зато весьма интересна. В ранних текстах Авесты описывается четырехъярусная модель космоса: орбита звезд, соотносимая с благими мыслями; орбита луны (благие слова), орбита солнца (благие дела) и

автора

16.4. Почему в азиатской Сибири до сих пор не могут найти следы остякской столицы Искера-Сибири? Ответ: потому, что она находилась в Америке - это ацтекский город Мешико = Мехико Значительная часть повествования Кунгурской Летописи вращается вокруг остякской столицы

Из книги Завоевание Америки Ермаком-Кортесом и мятеж Реформации глазами «древних» греков автора Носовский Глеб Владимирович

Глава 9. В описания покорения Америки конкистадорами хронисты по ошибке включили Куликовскую битву, османское завоевание, Жанну д’Арк и

Из книги Всемирная история: в 6 томах. Том 4: Мир в XVIII веке автора Коллектив авторов

НАЧАЛО ПОКОРЕНИЯ ИНДИИ Одним из важнейших результатов англо-французских войн 40 - начала 60-х годов XVIII в. было начало покорения Индии. Агентом Британской империи здесь выступила Ост-Индская компания, а залогом успеха стала ее двойственная политико-экономическая природа.

Из книги Русская история: мифы и факты [От рождения славян до покорения Сибири] автора Резников Кирилл Юрьевич

8. ПРИСОЕДИНЕНИЕ СИБИРИ: ИСТОРИЧЕСКАЯ МИФОЛОГИЯ Оттоле же солнце евангелское землю Сибиръскую осия, псаломский гром огласи, наипаче же во многих местех поставишася гради и святыя божия церкви и монастыри создашася. Савва Есипов «О взятии Сибирских земли», 1636

Из книги История Рима автора Моммзен Теодор

Книга третья. ОТ ОБЪЕДИНЕНИЯ ИТАЛИИ ДО ПОКОРЕНИЯ КАРФАГЕНА И ГРЕЧЕСКИХ ГОСУДАРСТВ. Глава I. КАРФАГЕН. Семиты на Средиземном море. Карфаген. Его политическое и торговое могущество. Его внутреннее устройство. Силы Рима и Карфагена.В близкие отношения с племенами

Из книги 5 O’clock и другие традиции Англии автора Павловская Анна Валентиновна

История покорения Англии Такой, казалось бы, простой и хорошо известный всем напиток, как чай, таит в себе множество загадок, а история завоевания им Англии похожа на приключенческий роман. Само проникновение китайского напитка в европейские страны достаточно

Из книги Нерусский "Дух" для русской души автора Коллектив авторов

2.2 Некоторые канонические ветхозаветные основы покорения Мы приводили в начале этой работы высказывание из «концепции РПЦ» (Глава I), которое повторим здесь (выделено жирным - нами):«“Мужчины, женщины, дети, глубоко разделённые в отношении расы, народа, языка, образа

Из книги Всеобщая история религий мира автора Карамазов Вольдемар Данилович

Мифология Безусловно, мифы нельзя считать исчерпывающим источником для изучения религии древних греков, но, тем не менее, систему религиозных воззрений эллинов приходится реконструировать именно на основе необыкновенно богатой мифологии и ритуала. В отличие от

Описание презентации по отдельным слайдам:

1 слайд

Описание слайда:

Легенды и были о Сибири Презентацию подготовили: Учитель русского языка и литературы Шкарабейникова И.А. и кадеты 8В класса Щепёткин Л.В. и Гвоздев И.С.

2 слайд

Описание слайда:

Сергей Заплавный На трёх холмах, На четырех ветрах, В краю таёжном Посреди Сибири Стоит мой город Над рекою синей, Стоит и отражается в веках.

3 слайд

Описание слайда:

История Не проста и незабываема история Сибири. Она уходит вдаль прошлого. Сибирские сказания помогут заглянуть вглубь веков, узнать, откуда произошли названия Бия, Катунь, Белуха, Томь, Ушайка, Басандайка, Эушта. Сибирские легенды и сказания открывают нам мир чудес, героических деяний, всепобеждающей любви, природной красоты и мудрости. Скоро ты изучишь этот край. Будешь знать о том, что здесь когда-то Жил князец татарский Басандай. Ты найдёшь Тояново становье, Раскопаешь древний тот острог, Что возник ещё при Годунове И назвался "Томский городок

4 слайд

Описание слайда:

В эпосе томских татар, шорцев, различных племен Алтая и других тюркских народов Сибири существуют легенды и сказания, в которых любовь, соперничество, погоня, борьба с чужеземцами объясняют происхождение местных названий. Каждой горе, реке, долине, лесу в них дано имя и образное сравнение. Бия и Катунь Когда-то на Алтае не было больших рек и гор. Здесь на огромных равнинах могучий хан жил. Главное его сокровище – дочь Катунь. Многие знатные женихи к ней сватались, но напрасно. Она тайно любила пастуха Бия. Вот и убежала от отца, превратившись в реку. Узнав об этом, Бий тоже обернулся бурным потоком и устремился ей навстречу. Долго бежали они. Наконец встретились и, обнявшись, потекли вместе. Разгневался хан, слуг превратил в валу- ны, а сам окаменел и стал горой Белухой

5 слайд

Описание слайда:

Схватка в небесах Давным-давно это было, за спиною девяти гор жил народ, опоясанный мечом. Его предводителем был грозный хан Таян. Горы еды, одежды и толпы пленников сами стекались к нему. Богатства множились день ото дня. Одни люди любили его, другие боялись, третьи - ненавидели. Среди ненавидящих был молодой пастух Ушай, человек разорённого Таяном племени. Он вырос в неволе, без материнской ласки.Одежда его состояла из кожаного халата, как у рабов, пища из грубой каши, которую он ел из собачьей чашки, постель из колючей травы или жаркого песка. Больше всего Ушай любил коней, которых пас. У Таян-хана тем временем была своя печаль. Семьдесят семь жен имел он, но ни одна из них не смогла родить ему сына-наследника. Устав терпеть такое, он велел закопать их в землю живыми. При себе лишь красавицу Тому оставил – не поднялась на нее рука. В не приступных горах построил Таян для нее дворец-тюрьму, украсил драгоценными камнями и золотом. Только горные орлы знали путь к нему, только Таян умел пройти во дворец через открывающиеся-закрывающиеся скалы и назад выйти. . Ты должна дать мне сына. Если не сделаешь, пусть тебя не будет на этой земле! - говорил Таян Ничего не отвечала Тома, весне подобная. Однажды, когда Таян заснул от огорчения, что не видел желанной улыбки на губах Томы, случилось неожиданное. Через открывающиеся-закрывающиеся скалы проник внутрь дворца-тюрьмы юноша в бедной одежде, нос видом богатыря. Это был Ушай. Выследить Таяна и добраться до тайного места в горах ему помог конь Эрдине, что значит драгоценность. Этого коня Ушай заметил еще жеребенком. Ушай вошел вглубь – Кто ты? – завороженно остановился Ушай, увидев Тому. – Назови свое имя! – Я – та, которая живет взаперти, – ответила красавица. -Зови меня Томой. Это имя дали мне родители и свое имя назови. Мне кажется, оно достойно человека, осмелившегося войти сюда наперекор хану. – Люди называют меня Ушаем, – был ответ – Таян мой народ сожрал, рабом меня сделал. Хочу, чтобы он за свое зло поплатился. Стали они дальше разговаривать. Чем дольше разговаривали, тем сердца их громче стучали. Но очнулся и Таян. Увидев убегающих, взревел он раненым зверем, выскочил из дворца следом. Тут началась у них с Ушаем беспощадная битва. Вскочил Таян на своего клыкастого коня, ударил Ушая палицей с железными шипами. Пошатнулся Ушай, но белый, как снег, Эрдине не дал ему упасть. Подхватил к себе на спину и отпрыгнул в сторону. Силён хан Таян. Тело у него железа крепче. Не устоял Эрдине. Ослабли его израненные крылья. Упал на каменистую землю вместе с Ушаем.Налетел сверху злобный Таян, мечом семидесятигранным на семьдесят частей их рассек. Потекла кровь Ушая и его верного коня сначала ручьем, потом рекой. Узнав об этом, бросилась со скалы Тома.Поток слез подхватил ее. Долго она неслась так, пока не стала другой рекой. Там, где они соединились, зародилась Том-тура, иначе говоря, Томская крепость. Те, кто живет в ней теперь, называют ее городом Томском.

6 слайд

Описание слайда:

Обратимся к легенде, которая повествует о том, как, пустив корни в сибирской земле, потомки най-манов стали эушталар (то есть эуштинцами) .

7 слайд

Описание слайда:

Богатырь Эушт Обратимся к легенде, которая повествует о том, как, пустив корни в сибирской земле, потомки най-манов стали эушталар (то есть эуштинцами) . Когда-то давным-давно, на рассвете лет, когда золото валялось у нас под ногами, но брать его было некому, в лесных землях у реки появился человек, изможденный дальней дорогой. Зарывшись в горячий песок, он уснул и проспал так три дня. Потом встал и отправился на охоту. Вдруг видит:звероподобное чудовище с мохнатой шерстью на брюхе, с маленькими острыми ушами и с клыкастой пастью преследует жеребца-однолетку. Убив мать-кобылицу, он хотел и жеребенку горло порвать. Не стал раздумывать человек, сразил чудовище своим острым копьем, а жеребенку сказал: «Со мной живи, я тебя в обиду никому не дам». Потом снял шкуру с чудовища и повесил сушиться. Рядом костер развел, стал еду себе готовить. Не понравился дым, не понравился огонь Духу Тайги. Закашлялся он: – Так и меня сжечь можно. Потом велел своему сыну Золотому Кедру: – Пойди, посмотри, кто из дышащих посмел наш покой нарушить. Если он со злом пришел, пусть ноги его на этой стороне останутся, а голова на другую сторону ляжет. Золотой Кедр сделал так, как Дух Тайги сказал. – Откуда ты взялся? – зашуршал он над головой пришельца колючими ветками. – Здесь распоряжается мой отец, вырастивший траву на земле, иглы и листья на деревьях, направляющий птиц и зверей, владыка всех лесных созданий. Скажи, кто ты такой и что от тебя ждать? – Мое имя Эушт, – спокойно ответил тот.- Я пришел издалека, чтобы посмотреть, хорошо ли будет здесь моему народу. – Каждый народ должен жить там, где живет, – нахмурился Золотой Кедр. – Если все будут с места на место ходить, порядка не будет. – Ты прав, – согласился Эушт, – Но я тебе так скажу: наверху черный берег, красный берег внизу. Не было бы красного берега, не было бы нужды покидать нам свои прежние жилища. В мыслях у меня нет ничего плохого. Отэне (мать огня), что живет в каждом очаге, научила меня не причинять вреда живущему рядом. Если твой отец и ты доверитесь мне, потом не пожалеете. Что бы ни случилось, я буду на вашей стороне. – Тогда покажи, что ты можешь. По ту сторону реки на горе озеро есть. Оно черными слезами наполнено. От них всё черно вокруг– лес, трава, птицы, звери, небо. В том озере черный богатырь живет, зла мешок. От его могучего рева беременеют все лосихи вокруг. От его вонючего дыхания поднимается ядовитый туман. Его ноздри пышут огнем, от которого тайга загорается. Слабое место у него в левом ухе находится. Если проткнуть его, всё опять живым станет, черное в белое превратится. – Ладно, – сказал Эушт. – Покажу. Вот он надел шкуру убитого чудовища, нашел черное озеро. А под горой копье острием вверх воткнул.

8 слайд

Описание слайда:

Не узнал его черный богатырь, подумал, что это звероподобный сосед- глотатель к нему в гости идет. Обрадовался ему. Огонь и ядовитый туман перестал делать. Эушт шкуруч удовища с себя сбросил, поднял черного богатыря выше головы и левым ухом на копье бросил,сразу всё другим стало. .Обрадовались Дух Тайги и Золотой Кедр,подарили Эушту решетки и кошмы для юрты,вырезанную из дерева посуду и многое другое.Задумались, что бы еще хорошее подарить?Но так и не придумали. Дух Тайги и Золотой Кедр привыкли к Эушту, стали считать своим и наблюдали, что он делает. Эушт отдыхал, готовил еду или тихим голосом пел песни. Всё чаще и чаще в них звучали печаль и одиночество, несовместимые u с весной. Как-то раз, после такой песни, спустилась с дерева к Эушту белка и, превратившись в девушку с шестью косами, одетую в платье невесты из красного сукна, встала от него по левую руку. – Это моя дочь, – сказал охотнику Дух Тайги. – Пусть она будет хозяйкой твоего жилища, матерью твоих детей, число которых превысит выводок глухарей! Пусть их будет больше, чем ивовых прутьев! Да сияет перед тобой всегда месяц. Да светит всегда за тобой яркое солнце!Пусть перед тобой по твоему подолу идут дети,а за тобой идут большие стада! Да будет платье твое всегда чистым. Да будет спина твоя всегдаздоровой. Да будет всегда быстрым твой разум. Пусть вечно длится твоя жизнь! Не верил своим глазам Эушт, глядя на девушку. Не помня себя, слушал он нежданные слова Духа Тайги. Огнем горело его сердце.Радостью светились его глаза. Птицами разлетались его мысли.Опомнившись, позвал Эушт своего верного коня, посадил девушку себе за спину и помчался ввысь.

9 слайд

Описание слайда:

Легенда о Белом озере В старое время это было, когда народЭушты совсем молодой был, болезней не знал, зла не ведал. Кто при-дет, всех с радостью встречал.Однажды пришли два человекас добрыми лицами и хорошими словами. На самом деле это были враги всего живого Дельбеген и Каракула/ Пожили они, поели и ушли дальше, захохотав. После них стали люди в Эуште болеть и умирать. Много народа умерло. Никто не мог понять, почему. Стал за всех отвечающий Эушт думать. Ничего не придумал. Решил спросить совета у Духа Тайги, своего родича. Тот лишь вздохнул тяжело: – С языков, источающих мед, яд можеткапнуть. Вот он и капнул. – Что же делать? – озадачился Эушт. – Грязь чистотой и бесстрашием лечат. Нет зла, которое они не пересилят. Нет болезни,которую они не одолеют. Завтра закипит озеропо ту сторону реки, огнем и смрадом покроется. Это шайтаны во главе с Дельбегеном и Каракулой на пир соберутся. Если ты в озерозавтра сумеешь войти и трижды в него окунуться, – злые силы рассыплются, твой народ в покое оставят. – Пусть высушит меня солнце, если я этого не сделаю! – поклялся Эушт. Назавтра он рано встал и отправился к озеру. Лицо от огня прятать не стал. Не стал зажимать нос от вонючего запаха. Когда шел, глаза у него полопались, кожа задымилась, одежда в золу превратилась; Эушт всё стерпел. Все три раза в горящую воду стойко окунулся. Тогда вода стала чистой, жизнь сотворяющей. Шайтаны в страхе в разные стороны разбежались. У косматого Дельбегена из семи голов одна осталась. На время он забыл, как людских жен и детей красть, болезни на них напускать, стойбища разорять. А у Каракулыноги переплелись, язык тугим узлом завязался, уши тощими крыльями стали. Полетел он на них, как ощипанная утка. Пришли к озеру люди Эушты, омыли водой лицо и грудь, молодыми и здоровыми снова сделались. После этого на берегу палатку печали они поставили. Посыпая голову золой, женщины начали Эушта оплакивать: – Наша жизнь дороже своей для него оказалась. Вот какой был у нас предводитель! Пусть его имя живет вечно! Горе нам! Слава Эушту! Не успели они все слезы выплакать, как из молочных глубин исцеляющего озера вышел белый золоторогий олень. Все сразу поняли, что это Эушт. И до сих пор он указывает белый путь своему народу. А озеро с тех пор Белым называется. ..

Эльдис

Этот пост я посвящаю сказаниям малых народов Сибири.

Олонхо́ — древнейшее эпическое искуство якутов (саха). Занимает центральное место в системе якутского фольклора. Термин «олонхо» обозначает как эпическую традицию в целом, так и название отдельных сказаний. В 2005г ЮНЕСКО объявило олонхо одним из «шедевров устного и нематериального наследия человечества».

Но здесь речь пойдёт не только о якутах.

Давно читаю я эти удивительные "сказки", так как нашла сайт-архив РАН. Материалов в архиве огромное количество, благо в прежние времена научные сотрудники работали не покладая рук, собирая олонхо где только возможно. Читать мне ещё и читать... и главное, что эти тексты - суть записи со слов сказителей, а не адаптированные под современного читателя детские истории.

Эти сказки - странные, жестокие, смешные, грустные, нелепые, наивные, порой примитивные до такой степени, что сидишь с широко открытыми глазами и просто удивляешься: что это? И смеёшься и поражаешься описываемым приключениям, жалеешь героев и не понимаешь их, и в то же время в глубине души - дикой первозданной души - очень хорошо их понимаешь. Эти странные сказки затягивают, не отпускают, принимают в свой мир и дарят нечто такое, чему уже давно потерялось название.

Для этих народов нет разницы между тем, что мы называем "сказка" и автобиографией. У них сливается внутреннее и внешнее, прошлое и будущее, сон и явь.

Мнение специалиста:

Как замечает Арутюнов, в ряде случаев трудно даже сказать, следует ли то или иное представление отнести к разряду поверий, или примет, или рациональных представлений, или присказок-поговорок.

«Подобные поверья у айнов, как и у других близко связанных с жизнью природы народов, не должны огульно относиться к области суеверий, а представляют собой особого рода проблему, которая должна решаться на стыке общественных и естественных наук и может помочь открыть много нового в аспекте биоценотических соотношений организмов»

"Сказитель из Носко исполнял олонхо, говорят, (во время эпидемии - П.Е.) три года не давал своих людей духу болезни. Олонхо застилает глаза духу болезни, так что тот не замечает живых людей. Поэтому в старину заставляли сказывать олонхо в ``худые"", с болезнями годы. В старину же болезнь ходила запросто, в человеческом облике" (долганский сказитель И.А.Еремин-Сютюк) [Ефремов, 1984, с.26].

"В старину к одному сказителю вошла русская болезнь (оспа) и сказала: ``Укажи мне на людей, чтобы я могла съесть их"". - ``Ладно"", - ответил сказитель. И вот, после этого, стал говорить былину, направляя ее содержание в подземный мир ("Это означает, что сказитель начал описывать постепенное нисхождение в подземный мир", - поясняет Попов. - Е.Н. ) и, указывая рукою, отправил оспу в ту сторону. Как стал говорить сказитель, появилась большая дорога с многочисленными жителями. Вот по ней и отправилась оспа. Через долгое время она вернулась обратно. Как увидел сказитель, оспа совершенно исхудала. Как же будет иначе, все люди были тенями. С тех пор оспа дала слово, что никогда не станет показываться людям. Так в старину знаменитый сказитель спас людей от болезни" [Попов, 1937, с. 16].

Попов делает из этого предания следующий вывод: "Таким образом, по верованиям долган, все образы, которые рисуются сказителями былин, способны превращаться в видимый мираж, в тени. Долгане продолжали пользоваться этою способностью сказителя до последнего времени"

"Думается, однако, что этот пример ярко демонстрирует несколько иной принцип, основанный не на вере в "превращения" и "миражи" (о них в тексте легенды ничего не говорится), и даже не на вере в магическую "силу" слова. Мне кажется, что дело здесь в смене точек зрения: картины, рисуемые сказителем, "видны" не только людям, но и духам (абаасы, засевшему в теле больного, и оспе, отправившейся в нижний мир, где, однако, ей нечем было поживиться, но не потому, что "тенями" оказались слова сказителя, как можно заключить из замечания А.А. Попова, а потому, что в нижнем мире, согласно представлениям долган, живут люди, лишенные плоти, люди-тени).

Иными словами, речь может идти лишь о том, что, как заметил в свое время С.В. Иванов, слова и образы материальны для тех, кому они предназначены, кто их воспринял, понял, "увидел" внутренним зрением".

Для тех, кому моя тема покажется интересной, я публикую несколько примеров олонхо.

Два долганских сказания:

В старину один голый, без всякой одежды, человек по земле ходил. Вот, живя так, пораздумал: "Откуда же я появился и кто мои предки?" Вот, живя так, пришел к мысли: "Я, наверное, явился для того, чтобы взрастить травы и деревья. Знал я сына молнии; с ним бы посоветоваться не худо. Но как к нему поднимусь, не имея крыльев? Может быть, и без него как-нибудь устрою".

Начал землю копать. Выкопав землю, что-то похожее на древесный корень нашел. "Вот и говорят, наверное, про это, что травы и леса от корней произрастают". Потом какого-то червя находит; как разглядел, с одной стороны есть у червя суставы, да и с другой как будто. "Не съесть ли это?" думает. "Нет, жалко, зачем я съем", - говоря, в воду пустил.

Затем: "Землю устрою", говоря, то тут, то там разные сопки, разные углубления вылепил. Вот живя, думает: "Сказывают, что есть зверь мамонт. К нему надо пойти посоветоваться". Вот он мамонта встретил. Где мамонт пойдет, там реки делаются; где ляжет, озера делаются. На это человек говорит:

Если ты так будешь ходить, ты, пожалуй, испортишь мою землю. Не лучше ли будет, если ты по-хорошему в нижний мир спустишься?

Нет, зачем же я от страны солнца отделюсь? - говорит мамонт.

Сам знаешь, я тебе посоветовал. Если ты так не поступаешь, то я и силой своей спущу, - говорит.

Мамонт:

Как же ты меня силой спустишь? Но все же я и сам спущусь, только дай мне в продолжение трех лет походить по земле, - говорит.

За это время мамонт реки и озера устроил, затем все свое потомство вместе с собою спустил под землю.

Человек сказал:

Ладно бы щуку сделать.

Это он захотел рыбы поесть. Как подумал, тот червь, оказывается, щука и есть. Этого червя пожалев, в озеро спустил, оказывается. Вот живя так, увидел человек этот: на петлях движимый дом по цепи с неба спустился. Когда захотел войти, ни дверей, ни окон нет.

Кто же может жить в этом доме? - говорит: - и пустой ли ты или с человеком, - говорит.

Когда дом раскрылся, одна девица сидит. Когда туда вошел, дом закрылся. Девица сказала:

Я еще ни одного человека не видевшая девушка; откуда ты пришел?

Я не человек, не знаю, от кого я родился, - сказал.

На это и девица сказала:

И я тоже не знаю создавших меня предков. Мы с тобой, вместе соединившись, потомство творя, людей размножить должны. Но все же еще соединиться нам не пришло время.

Когда так он сидел, маленький мальчик прошел.

Что это такое, откуда он пришел? - сказал человек.

Подожди, ты узнаешь потом, - сказав, одну маленькую девочку ему показала. - Ты голоден? - говорит девушка. - Твое время насытиться через три года только придет, до этого ничего не ешь.

Затем дает ему пищу понюхать. Ночуют как посторонние люди, врозь. Человек уходит. Вот во время своей ходьбы щуку свою съесть думает. Когда к озеру пришел, щук у него много размножилось. Смотрит, девушка его здесь сидит.

Нет, ты не ешь, это наш предок и есть. После ведь придет время насытиться, - говорит.

Затем отправляются домой. Там она свою кладовушку раскрыла, показала. Смотрит - множество людей - мужчины и женщины. Не знавший, что нужно "здорово" сказать, человек голову свою наклонил. На это все люди, к нему придя, руку пожали:

Пусть говорится "здорово". Девушка, которую ты сделал своей женщиной, наша хозяйка ведь. Хотя ты и безродный человек, будь нашим господином, - говорят.

Девушка его говорит:

Вот эти люди станут предками различных народов, - всех указала. Про маленьких девочку и мальчика говорит: - Эти предками самоедов будут. Ты о чем-то думаешь, видно? - спрашивает.

На это мужчина говорит:

Я думаю, как бы сделать всякие и всякие орудия для людей, вот было бы хорошо.

Нет, ты этого не сделаешь. Три воина сделают. - Так говоря, дает ему кольцо. - Когда наденешь это кольцо на палец левой руки, три воина выйдут. Они что захочешь, все сделают.

Когда на палец левой руки кольцо надел, три воина выскочив:

Что делать велишь? - спросили.

Жилище устройте мне, - говорит.

Воины большой город выстроили. Всех людей своих туда поселяет. Затем воины всякие орудия, нужные для разных работ, сделали. После этого девушка его сказала:

Вот ты отныне сам ничего делать не станешь, эти воины станут делать. Ныне ты, обходя, все улучшая, ходи.

От тех воинов произошли предки русских.

В старину один с женщиной шустрый человек жил. К нему откуда-то издалека, женщину его полюбив, один удалой человек пришел. Вот придя, поселился. Вот живя, век желает жену соседа. Вот эти, вместе кочуя, к одним кочевникам пришли. Тогда тот, пришлый младший удалец, к жителям отправился. Собираясь войти в чум, у соседних жителей услыхал звуки бубна. Войдя сказал:

Шаман ваш совокупляется, что ли? (камлать и совокупляться на их языке звучит похоже, сказав так - оскорбил шамана, поддел)

При этом все женщины застыдились:

Да, камлает, - сказали.

Затем вошел в чум, где камлал шаман. Под конец камлания стал шаман прорицать и сказал:

Вот крепко созданный человек вошел, как будто!

На это тот удалой человек сказал:

Какой же я буду крепкий человек? Почему ты как следует не совокупляешься, совокупляйся!

На это шаман, обидевшись, камлать стал. Пошаманив , сказал:

Вот в эти места заявился ты, пожелав жену своего друга. Ты как будто думаешь, что завтра поедешь кочевать? Вот по пути кочевания ты встретишь к трем лиственницам привязанного медведя; но не увидал я, как ты от него живым останешься!

Откочевывают. Вот, обругавший шамана человек, вместе со своим приятелем, ничего не сказавши своим людям, верхом на оленях отправились. Вот едучи, удалец, обругавший шамана, сделав из гнилого дерева медведя, выпустил вперед; превращается деревянный медведь в большого зверя; в этого зверя из лука выстрелив, много крови пролил. Затем, продолжая ехать, орла делает из дерева. Этот, вылетевши, на дерево усаживается; и его кровью обливает человек тот, из лука выстрелив. Когда опять поехали, этот человек сокола делает, и его, улетевшего, окровавленным делает. Лук за плечо закидывает, берет пальму, своего верхового оленя вручив сопутнику , сам пеший идет. Как увидели, на цепях с трех деревьев большой медведь стоит. Увидев их, цепи свои разорвавши, на них идет. На это, сняв лук, выстрелить когда человек намеревался, друг его посмеялся:

В подражание этому зверю желаешь ты, что ли, вооружиться луком, - говоря.

От этого, постыдившись, человек лук свой бросил. Медведь, к нему подойдя, одну щеку поранил. Когда так поранил, человек медведя краем ладони ударил, убил.

Вот как будто бы убил, - говорит.

Садится верхом на оленя и приезжает на то место, где шаман камлал. Когда вошел в чум, шаману гроб давно уже сделали. Несколько лет прошло; кочуя, остановились однажды около стойбища семи жителей. Когда расположились таким образом, старший удалец, от своего приятеля верхового оленя попросив, к жителям поехал. Вот, приехав когда вошел, - в чуме шаман камлает, сидит; ждет, пока тот кончит. Попросив колотушку бубна, шаман говорит:

Вот сюда вошел человек, выбравший своей приманкой знаменитого шамана темя, - сказал.

От этого, рассердившись, камлать стал.

Ты завтра на расстоянии семи кочёвок отсюда встретишься с медведем. Не знаю, как ты от него жив останешься! Если меня убьешь, через три года наяву приду, съем тебя.

На другой день откочевали. Старший удалой человек вместе с приятелем ехал верхом на олене. Вот, едучи таким образом, доехал он к одному медведю, тот с семи деревьев висящими цепями привязан. Этот, привязи свои оборвав, к нему устремился. Медведь человека лапой в щеку ударил, с человеком ничего не сделалось, когда же краем ладони он медведя ударил, - пропал медведь.

Поди, посмотри, - попросил приятеля.

Младший удалой человек когда приехал к шаману, - уже гроб тому делают. Шаман же ихний жив еще, камлает, сидит. Узнав, что вошел человек, сказал:

Что, пришел, что ли? Ты вот передай своему приятелю. Я ныне умру. Через три года, чтобы его съесть, приду, - сказал и умер.

Через три года послышались громкие звуки бубна. Старший удалец попросил младшего. Тот отправился к ближним соседям и, войдя, увидел: три года тому назад умерший шаман сидит. Как только вошел, тот шаман сказал:

Пришел, что ли?

Да, пришел, - ответил.

Приятелю передай: сегодня ночью пусть меня ожидает, попробуем свои силы. Вот ты желаешь, оказывается, жену своего приятеля.

И действительно, младший удалец желает, оказывается, но только, привыкнув к старшему, приятелем стал почитать. Придя, передал приятелю слова шамана; только не сказал того, что шаман сказал про его жену. Приятель его ничего не сказал. Передавший заказ человек сказал:

Ну, постарайся, я тебе помогу.

Вечером, когда спать легли, бык-олень захоркал . На это младший удалец сказал:

Ну, выйди, постарайся.

На это ни слова не послышалось. Когда светить начало, друга окликнул. Ни слова не послышалось.

Тогда, женщину его окликнув, спросил:

Что стало с вашим человеком, есть ли он или его нет?

Женщина его сказала:

Давеча вышел.

С чем? - спросил.

На это женщина сказала:

Без ничего, одежда его вся здесь.

Сукин сын, зачем мне не сказал, - говоря, выскакивает.

Как увидел, приятель его только-только дышит, его в чум внес.

Меня рогами двое мать-зверей забодали, а то бы не осилили - сказал, - но все же и я остался господином! Меня обрядив, женщину мою возьмешь, - сказал и умер.

Вот младший удалец в одних натазниках только, голый вышел: "Сукину Сыну отплачу", говоря.

Шаман ихний камлает, сидит; гроб ему приготовили. Тогда шаман, раскрыв рубашку, сказал:

Все равно, никто из вас не побежден, оба умерли, - и против сердца рану показал.

/Вот тот умерший человек, с ножом войдя, настоящих мать-зверей в сердце поранил. Вот противники, из дерева медведя, птиц делая, туда своего шамана духов внедряя, убивали. В старину духи шаманов открыто ходили, говорят, и от этого обычая из-за того, что человек умел побеждать их, - невидимыми стали/.

Кетский рассказ:

Бальна жил на реке Косес. Оттуда, с Косеса, он сюда на Сургутиху переехал, здесь и жил. Бальна с юраками воевал, с тунгусами воевал.

Кеты с селькупами вместе были, а тунгусы с юраками. У тунгусов были олени, и у юраков были олени, а у кетов оленей не было, они с собаками ходили. У селькупов оленей тоже не было, они тоже с собаками ходили.

Юраки воевать приходили и людей Бальны убивали. У них чумы из оленьей шкуры, они ровдугу на чумы кладут: оленей убивают, а когда оленье мясо съедят, шкуры оленей выделывают, чтобы на чумы класть. Так они и живут.

Тунгусы пришли воевать. Бальна их своим черемуховым посохом вместо лука бить стал, у него лука не было. Всех тунгусов он перебил. Юраки с кетской земли убежали, их вожак убежал, все они убежали, а землю кеты между собою поделили.

Когда тунгусский вожак убегал, Белегин его гонять стал и его догнал. А Белегин без оружия — с голыми руками. Тунгус оглянулся — Белегин его нагоняет. Тунгус хотел его рогатиной рубануть, но Белегин схватил рогатину за рукоятку, к рогатине прицепился. Тунгус хотел его о землю ударить, но Белегин за острие ухватился.

Сзади Бальна и Тогета бегут, они отстали, кричат:

— Белегин, братишка, пташечка, крепко держи его!

Тунгус посмотрел — видит: Бальна и Тогета сзади его догоняют.

А они кричат:

— Ты, Белегин, братишка, пташечка, крепко держи его!

Белегин выдернул рогатину у тунгуса, тот побежал, а он ему жилы выше ступней рогатиной разрубил. Там они его и убили.

Потом братья отправились к женам тунгусов, их всех поубивали, а оленей к себе домой угнали. Одну тунгуску они оставили Белегину в жены.

Теперь Белегин с женой-тунгуской живет. Тунгусы испугались, они мир с кетами заключили. Белегин ушел к тунгусам, с тунгусами стал жить. Его братья здесь остались.

Живет Белегин у тунгусов, а они каждый день с ним борются. Они его давят, на землю бросают и так помаленьку его давят, но убить никак не могут.

Потом Бальна и Тогета к своему брату отправились в гости. Они ту да пришли, а их брат болеет — тунгусы его давили, он заболел. У его тунгусской жены детей не было, а у кетской двое детей было. Тунгуска еду приготовила, оленье мясо сварила, а тунгусы в это время в сторону ушли, на полдороге их поджидать стали в засаде. Братья поели, а Белегин возле костра спину греет, он уже давно болеет из-за того, что тунгусы его замяли, когда с ним боролись, по земле трепали его.

Ну вот, братья домой собрались отправляться. Кетская жена им говорит:

— Стороной идите домой, стороной идите! Люди вас там в засаде ожидают!

А тунгусская жена сказала:

— Мои люди их не тронут, они на охоту пошли!

Братья послушались тунгуски, а старшей невестки не послушались. Они по своей дороге обратно пошли. А тунгусы на полдороге сидели, поджидали их.

Тогета впереди шел. Тунгус стрелу взял, в Тогета выстрелил, ему в ухо попал. Он на бок упал. Бальне в кишки попали, Бальна на бок упал.

— Давайте, — сказали они, — их сердце съедим.

Другие возразили:

— Их кровь в землю уйдет — ведь они такие сильные люди! И мы обидим водяных! Мы их утром съедим. Давайте сначала сердце того, который у нас дома остался, съедим!

Они обратно повернули, домой пошли.

— Хотя, — говорят они, — это были сильные люди, мы их крепко усыпили!

Вернулись. Пошли к чуму Белегина, начали в него стрелять, он встал.

А там — Бальна и Тогета. Тогета спросил:

— Товарищ, тебе куда попали?

Тот ответил:

— Мне в кишку попали.

Бальна спросил:

— А тебе куда?

— Мне ухо стрела задела.

Бальна Тогету сказал:

— Я бы не поддался, но плохой человек, тунгус, в кишки выстрелил!

Тогета наломал сучков со мхом, костер разложил, из раны жир вытащил, обжарил и ему отдал, чтобы он съел. Потом он выдернул несколько своих волос и этими волосами зашил рану. Затем он его на лыжу посадил и домой потащил. Там шаман его лечить стал. Сколько-то времени шаманят.

Жена Бальны его панцирь надела, взяла лук со стрелой и тунгусов поджидать стала.

А тунгусы пошли сердце этих людей съесть. Они до места кровавой бойни дошли и дальше отправились по их следам.

Жена Бальны их поджидает. Тунгусы пришли, а в чуме шаман шаманит. Жена Бальны и Тогета снаружи стоят. Начали они воевать, долго воевали. Потом Бальна своей жене сказал:

— Зайди в чум!

Она зашла. Бальна свой панцирь надел, вышел к ним, свой черемуховый посох взял.

— Хватит, — сказал он, — позориться, с женщиной воюете!

Стал он их черемуховым посохом бить. Недолго Бальна их бил, всех их убил.

Потом Бальна и Тогета ушли. Тунгусы тоже перешли на другое место. У Белегина они сердце вытащили и съели, а жену Белегина они живую бросили. Она там и осталась на чумище сидеть. Тунгусскую жену Белегина они с собой увели.

Бальна и Тогета пошли за тунгусами. Там они, заострив дерево, тунгусскую жену Белегина живую на пенек поддели, ей нос отрезали. После этого они туда, где Белегина жена на чумище сидела, пришли. А она сидит на чумище, плачет и говорит:

— Отца моих детей они убили и моих детей увели с тунгусской женой!

Бальна и Тогета отвели ее в свой чум. Они вернулись и дальше там живут.

Сказание кереков.

РАССКАЗ ХАТКАНЫ О ЖИЗНИ СВОЕЙ МАТЕРИ

Сейчас я буду рассказывать о жизни моей матери Омрытвааль. Правда, я не все знаю, но запомнила, что слышала от своей матери, бабушки и дяди Нутавея.Так вот, однажды приехал к Тупылю, отцу Омрытвааль, отец богатого чаучу Раглята Мылю за пастухами. Хотели было взять моего дядю Нутавея. Но Нутавей был упрямый и вспыльчивый и не захотел идти к чаучу. Тогда Тупыль сказал: "Пусть женщину Омрытвааль увезут. Она же женщина. Пусть победствует". Ему не хотелось отпускать сыновей, охотники нужны. Собрали дочь. Она не хотела, сильно плакала. Тогда ее связали и увезли на нарте.Там у Раглята в стойбище жена Ыпыко была. Эта женщина очень хорошая. Тепло одевала Омрытвааль, сытно кормила. И был у них маленький мальчик, Ыпыкуей рожденный. Так вначале хорошо жилось Омрытвааль. Но Раглят решил взять вторую жену.И вот однажды сварили кашу из содержимого желудка. Раглят говорит жене Ыпыко: "Эйневневыт позови (будущую вторую жену), пусть народ придет кашу есть". А жена Ыпыко ревнует, не хочет звать никого. Тогда подрались Раглят с Ыпыко. А котел с кашей был придвинут к пологу. В пологе Омрытвааль ребенка нянчила. Вдруг они в драке толкнули Омрытвааль с ребенком, и он прямо в горячую кашу окунулся. Обварился ребенок и на следующий день умер.Первая жена Раглята была умной женщиной, но после смерти сына она перестала рожать и детей у нее не стало. Ыпыко ушла от Раглята. Наверно, домой вернулась. А Раглят взял в жены Эйневневыт. Плохо стало Омрытвааль. Кормили объедками, одевали в старую рваную одежду. Раглят все время постушить ее заставлял, как мужчину пастухом использовал.Как-то пошла Омрытвааль к стаду. Вдруг волки появились. Разогнали стадо, но не убивают оленей, а грызут и рвут шкуры. Некоторые живы олени, но страшно израненные. Прибежала в ярангу Омрытвааль и говорит, что стадо в беду попало. А Раглят ругается и кричит: "Почему не стреляла!"-и сам бьет ее толстым ремнем от яранги по голове. Потом палкой стал избивать. А потом новая жена Раглята тоже мстить стала. Сидит у костра Омрытвааль, еду готовит, а она кидает длинный нож в нее, ранит ноги. Приказывает: "Ну-ка, за водой иди!" А у Омрытвааль чижи кровью наполнены. Так вся израненная и идет за водой.Пришла весна. Снег тает. Реки водой наполнились. Вдруг стадо на другой берег реки поплыло. А она, Омрытвааль, женщина же, не может на другую сторону перебраться, глубокая река. Стадо уже на той стороне. Пришла в стойбище и говорит: "Стадо на другую сторону реки переплыло". Идет Раглят вместе с Омрытвааль к реке и бросает ее в воду. А она, Омрытвааль, думает про себя: "Ох, хорошо бы умереть". Но не тонет она. Подносит ее к другому берегу, к той стороне, где пасется стадо. Хватается за кусты Омрытвааль, вылазит. Выжимает одежду, сушит. И так долго без всякой еды у стада находится.А однажды зимой снова решила покончить с собой. Взяла винчестер, хотела застрелить себя. "Что же, тело свое убью", - сказала она, но патрон дал осечку. Не вышло.В другое дежурство прихватила она с собой крепкую вожжу из лахтачьей кожи для оленьей упряжки. Привязала ее за кривой куст кедрача, решила задушиться. Накинула уже петлю на шею. И опять не смогла, так как ремень не выдержал и оборвался. С тех пор перестала думать о смерти.И так все время у стада Омрытвааль. Пойдет к соседям, где веселее, а ее ругают хозяева, что она ходит. Как-то сварила чай и передержала его, черным стал. Эйневневыт, жена Раглята, взяла и вылила его, горячий, за спину ей под керкер. Соседи жалеть ее стали. Говорят: "Хватит, спрячься. Не можешь ты так больше жить. Вот там, около Гачгатагина, есть селение керека Арата. Мы спрячем тебя".И один чаучу спрятал ее в густом кустарнике кедрача. Сколько дней пробыла спрятавшись, не помнит. Это летом было. Рыба пошла. Этот чаучу приносил ей рыбьи головы. А когда стемнеет, то приходила жена этого чаучу, еду приносила, чтобы не выходила из укрытия Омрытвааль. Раглят несколько дней искал ее. Длинным копьем в кусты колол и кричал: "Омрытвааль, где ты?"."Ох, и боялась же я, думала, найдет и заколет",-говорила Омрытвааль.Однажды чаучу объяснил ей, где проходит дорога к керекам и как пройти туда. Около лагуны Потьпоть у горы Келиней есть жилища. К ним надо идти вдоль лагуны. "На пути будет горловина, на той стороне жилища увидишь. Там придут за тобой, не надо бояться". А кухляночка на Омрытвааль коротенькая, на ногах только летние торбаза без всяких стелек и чижей, икры ног голые.Добралась она до горловины. За ней мой будущий отец, Таномрын, приехал. Вначале боялась его Омрытвааль, пряталась все время. Но Таномрын не обиделся, не стал ругать ее и сказал: "Не бойся меня. Кто ты?""Омрытвааль я", - ответила моя мать.Пришли в керекское селение. Ольнаут, сестра Таномрына, хорошо накормила ее нерпичьим мясом и другой едой, одела в теплую одежду. Как только узнал Нутавей, брат Омрытвааль, что сестра там, сразу же пришел за ней. Ему сказали: "Мы хотим в жены ее взять". Это сказали родители Таномрына.Пока Нутавей был там, байдары пришли. Это Раглят со своими людьми приехал. Говорят: "Отдайте женщину, домой увезем!" Чуть было драку не устроили.Нутавей сказал Таномрыну: "Если попробуете отдать, то я ее домой уведу!"."Нет, сейчас уже никуда не уйдет. Она бедствовала там, с ней плохо обходились. Нет, хватит!"-ответили Таномрыны.А сам Таномрын сказал Омрытвааль: "Если испугаешься и сядешь в байдару, то всех перестреляю!" Также Рагляту сказал: "Если возьмете женщину, то убьем всех вас". Но чаучу настойчиво требовали отдать женщину. Тогда сказал Таномрын Омрытвааль: "Когда уснут, то потеряйся, куда-нибудь пойди, вон к Валькапъёлгыткину пойди, спрячся там!". Омрытвааль ушла и спряталась. Ох и ругались же чаучу из-за нее! Потом уехали, а Омрытвааль осталась у Таномрынов. Нутавею не дали ее увезти. После и Нутавей ушел домой, оставив сестру. Потом Таномрын женился на ней. Очень долго без детей были.Однажды пошли ловить птиц (кайр) сеткой к Гачгатагину. Пошли втроем: Таномрын, Омрытвааль и Кежгынто, старший брат Омрытвааль. И вот бросают со скалы сеть, кайры путаются в ней. Кежгынто наверху находится, Таномрын ниже. Вдруг Кежгынто обвалил камни, и они упали на Таномрына. Упал Таномрын на плоские камни. Омрытвааль, сидевшая у костра, забеспокоилась и пришла. "Где же вы? Что делаете?" Кежгынто очень тихо говорит сестре: "Да вот он упал. Товарищ вниз упал. Я смеялся над запутавшимися птицами и не заметил, как обвалил камни". "Зачем же смеялись? - говорит ему Омрытвааль. - Иди, спускайся, пойдем к нему!"Подошли. Таномрын внизу на камнях лежит. По пути Омрытвааль мох нарвала. Среди камней лежит Таномрын, кровь кругом. Весь волосяной покров сорван с головы, только кости не задеты. Посадили Таномрына, обмыли кровь, мох прокипятили. Этим мхом Омрытвааль обтерла голову, натянула кожу. Потом сплела мох и наложила его на голову. Затем утиные потроха вытащила из птицы и надела сырую шкурку на голову. Перевязала голову, и занесли его в палатку. Там еще посмотрели за головой. После легче стало Таномрыну. Домой вернулись. Наконец, вот и я родилась. Отец всегда на охоту на байдаре меня брал. Верно, хватит.

Рассказ записан от Хатканы Екатерины 26 апреля 1971 г. в с. Мейныпильгино Беринговского района.

Мне два лета было, когда умер мой отец. Потом к нам пришел мой дядя Нутава, матери родной брат. За нами пришел, чтобы к себе домой увезти. Меня на себе нес дядя. Моя мать всю дорогу плакала. В Амамын пошли к ним. Туда пришли. Нутавы мать дома находилась. Как только пришли, попили чай, поели, затем стемнело. Мне сказали: "Давай-ка ложись спать". Я бабушке сказала, что я не буду в пологе спать. Я на гальке переночую. Бабушка все равно говорит: "Верно, в пологе ночуй". Я в пологе ночевала. Мы всегда там стали жить.

Рассказ записан 3 января 1970 г. в с. Мейныпильгино Беринговского района от Хатканы Екатерины.